Я. Кальницкий - Вокруг света в пятьдесят дней

— Откуда?

Летчик сердито взглянул на подошедшего и неопределенно покрутил рукой на юг, в сторону океана.

— А кто вы такой? — снова задал вопрос незнакомец.

Летчик смерил его с головы до ног и, не прекращая работы, коротко бросил:

— Энглиш. Англичанин.

— Эн-глиш? — изумился подошедший.

— Да, сэр.

— А это? — указал полисмен на Миколу.

— Тоже энглиш.

— А это? — с явным недоверием ткнул островитянин на Нездыймишапку и Антошку.

— Тоже энглиш. Мы все энглиш.

Шлем насмешливо скривил губы и потянулся рукой к оттопыренному карману, в котором, судя по выпуклостям материи, находился револьвер. Но летчик во-время заметил это движение и, мгновенно выхватив свой кольт, предостерегающе поднял его перед лицом слишком наянливого незнакомца. Тот сейчас же опустил руку. А Сидоренко, веско потрясая кольтом, указательным пальцем левой руки тыкал в заводское клеймо на револьвере и пояснительно повторял:

— Это тоже энглиш.

— А-а… — растерянно раскрыл рот островитянин и боязливо попятился. Он хотел сейчас же броситься бежать в селение, чтобы поднять тревогу, но Сидоренко резко погрозил ему и закричал Нездыймишапке:

— Бери у меня револьвер! Скорей! Не давай этому гусю с места сойти. Держи его на мушке, пусть стоит столбом, пока я починку не кончу.

И, обратясь к ретивому англичанину, с едкой любезностью сказал по-французски:

— Будьте любезны, сэр, подождать немного. Мне осталось работы не больше, чем на полчаса.

Островитянин плотно сжал губы, лицо его залилось злобным багровым румянцем, глаза с осоловелой беспомощностью заметались из стороны в сторону. Нездыймишапка с неподвижной уверенностью целился ему прямо в голову, и он стоял, как солдат на часах, не смея даже пошевельнуться.

Никогда не были так лихорадочно быстры, точны и ловки движения летчика, как в эти полчаса. Три юных жизни и его собственная находились в зависимости от того, сумеет он привести аппарат в состояние, годное для полета, или нет. Ум его работал с крайним напряжением, вся сила сметливости и находчивости сосредоточивалась на поврежденных частях. Нужно было предусмотреть каждую мелочь, потому что малейшая неправильность могла потом оказаться гибельной и катастрофичной при полете. Пот крупными каплями стекал с взволнованного лица летчика. Микола и Антошка, исполняя разные поручения, ползали под крыльями аэроплана и помогали, чем только могли.

Между тем, огромное тропическое солнце поднялось из-за океана, и жара стала быстро увеличиваться, словно кто-то открыл в небе пламенный кран. Жизнь на острове давно уже пробудилась, это было ясно по множеству трудовых будничных звуков, доносившихся из ближайшего селения, расположенного за кофейными плантациями. В любой момент на берегу могли появиться люди, и тогда положение путешественников оказалось бы критическим, так как с одним единственным кольтом они не в состоянии были бы бороться против толпы, которая наверно сбежалась бы моментально, как только распространился бы малейший слух о неожиданном пленении полицейского неведомыми иностранцами. Стоя под дулом револьвера, островитянин с ожиданием и надеждой смотрел вбок, на уходящие вдаль плантации. Наконец, его угрюмо сдвинутые брови дрогнули, глаза вспыхнули дикой радостью, он невольно вытянулся. Нездыймишапка глянул на плантации, и у него захватило дух: из-за кофейных кустов приближалась странная длинная подвода, похожая на крымскую мажару, с двумя взрослыми мужчинами.

— Сидоренко! Люди! — пересохшим от волнения голосом крикнул Нездыймишапка.

Летчик выглянул из-за крыла и кинулся собирать инструменты. Через несколько мгновений он уже пустил в ход пропеллер. Аэроплан, сотрясаясь, загудел вольным ветровым ревом. Запряженные в мажару кони от испуга вскинулись на дыбы и бешено понеслись в сторону, по табачным и кофейным плантациям, как по горящей степи.

— Антошка, Микола! Лезьте в кабину! — крикнул летчик.

Потом метнулся к англичанину и, галантно приложил руку к козырьку.

— Извините, сэр, что задержал вас. До свидания. Кланяйтесь вашей бабушке.

Широким поспешным жестом Сидоренко показал, что англичанин должен немедленно убираться по добру, по здорову во-свояси.

Полицейский, неуверенно моргая и озираясь, не поворачиваясь к летчику спиной, стал пятиться в кофейные кусты. Со стороны дальних плантаций подбегали люди.

— Скорей, скорей! — крикнул вдогонку полицейскому летчик. Затем легкими цепкими движениями занял свое место, и аэроплан плавно покатился по прибрежной полянке. Прокатившись сажен десять, аппарат мягко отделился от земли.