Андрей Федоренко - Щербатый талер

Отсюда, с этой низменности, начинались как раз такие же лужи, только уже соединенные между собой; уже даже можно было глазом уловить извилистый контур бывшего ручья; казалось, что пенистая дождевая вода в этих соединенных ямках не стоячая, а чуть движется, течет назад, к Березине.

— А ведь я был здесь, видел эти высохшие ямки, — печально произнес Михаль. — Почему не обратил внимания? Подумал, что это старый засыпанный окоп… Дальше я знаю, куда идти — сейчас начнется поле…

— Нет, русло еще раз повернет, — сдержал его Борис Григорьевич. — Давайте уже пройдем этот путь до конца.

Сейчас никто и не подумал возражать, все безусловно поверили учителю.

Долго кружить не пришлось. Старое русло наполнялась водой с каждой минутой, ширилась и вело их безошибочно. И вот потом низинка, а вместе с тем и рощица, закончились, пропали так же внезапно, как и начались. Совсем неподалеку, среди деревьев, увиделся просвет. Это было поле.

— А теперь — прямехонько на юг, — бодро сказал учитель. — За мной!

Вышли на открытое место и увидели, что дождь вроде как притих. А может, это только показалось, потому что с деревьев не капало. Широкое ржаное поле с разбросанными по нему островками кудрявых дубов пересекала укатанная дорога. По ней учитель и повел детей. Михаль на ходу сорвал колосок ржи, попробовал растереть. Куда там, рано еще, колос только вылез из трубочки, даже молоко не налилось.

Учитель шел молча, сосредоточенно, словно считал мысленно свои шаги. Вот остановился, подумал, повернул назад.

— Кажется, здесь, — продолжал он рукой вокруг, будто очертил круг. Еще раз заглянул в карту. — Линия наша кончается здесь. Смотрите — и канавка какая-то вдоль дороги…

— Здесь же ровное, гладкое место, — Михаль посмотрел вокруг. — А может, это на поле, среди ржи?

— Тогда придется ждать осени и копать по сжатому. Потому что кто же нам даст теперь рожь травить?

Михаль отошел к меже — неширокой травянистой полосе, что разделяла дорогу и поле, бросил прут, и с размаху вогнал в землю лопату. Но лопата ударилась во что-то и вглубь не пошла.

— Ага, подождите… Здесь что-то есть!

Михаль схватил прут, начал тыкать в землю. Прут постоянно упирался во что-то. Дмитрок тем временем лопатой счистил дерн межи.

— Пень! — объявил он. — Огромный старый пень.

— Вот такой, — Михаль прутьям начертил действительно огромного диаметра неровный круг, который одним краем забирался на дорогу, другим — в рожь, но основная часть была как раз посередине — на границе.

Ребята посмотрели на Бориса Григорьевича.

Учитель, обняв Катю за плечи, молча, с тихой улыбкой наблюдал за ними, и Михалю показалось, что по лицу учителя стекают не одни только капельки дождя.

— Я горжусь вами, — проговорил наконец Борис Григорьевич. — Вы нашли его. Да я и не сомневался, что найдете-с такими парнями грех сомневаться… Однако где же Оксана с Чэсем? Как жаль! Такой исторический случай, а они не видят!

— Пусть не будут очень хитрыми, — сказал Михаль. — Однако и правда жалко — Оксану увел.

Темно-синяя «Ауди», превышая скорость, пронеслась по мокрой асфальтовой дороге, свернула в закуток и резко пискнула тормозами около дома деда Макара.

От здания сельсовета вышел на крыльцо участковый без шапки, посмотрел вслед машине.

Деда Макара дома не было. Машина развернулась, помчалась в другой конец Поплав — до того домика, в котором поселился на время отпуска учитель из Минска. Нет учителя, домик на замке.

— К кому, вы говорили, малая приезжает? — спросил человечек на заднем сиденье, с зажатыми между ног костылями. Это был Паук.

— К бабушке, — ответил лысый, что сидел за рулем. — Только я дома не помню. Где-то в самом начале.

— Я знаю, — Сева опустил боковое стекло. — Четвертая с краю.

Вновь понеслись в начало поселка, проехали сельсовет. Вновь вышел на крыльцо участковый и посмотрел им вслед. Теперь он был в фуражке, в длинной широкой накидке, завязанной под шею завязочками.

— Здесь?

Сева кивнул, лысый остановил машину. Бабушка была во дворе, подошла к забору. Сева высунулся в окошко, бабушка узнала квартирантов деда Макара.

— Вы старого ищете? То он не так давно к реке пошел, с веслами!

— Я сам поговорю, — сказал Севе Паук, выбрался из машины, вытащил костыли. — Может, вы, бабушка, знаете, где сейчас может быть учитель, Борис Григорьевич из Минска? Он вчера приехал, — Паук подковылял к забору с этой стороны.