Томаш Пациньский - Линия огня

Мотаба, который пропустил перед собой Матильду, задержался еще на минутку.

- Да, при случае, - вежливо произнес он с издевательской насмешкой в глазах. – Как я узнал, вы все поляки…

- Да, только какое это имеет значение? – удивился Борейко.

Доктор махнул рукой, проигнорировав вопрос.

- Я тут подумал, что ваш коллега не будет скучать. Доктор Кидонго… - указал он на ободранного командира охранников, который, слыша свое имя, - поднял оружие в пародии на салют. – Доктор Кидонго учился в вашей гостеприимной стране. И я уверен, что с вашим приятелем он охотно вспомнит старые добрые времена.

Капрал неожиданно побагровел. У Борейко возникло желание фыркнуть смехом. Интуиция, пускай все это и казалось идиотским, его не подвела.

Доктор Кидонго оскалил комплект белых, крепких зубов.

- Курва твою мать! – дружески произнес он.

Щетинистая рожа капрала осветилась широкой улыбкой.

- Твоя не лучше, - ответил он.

Первый лед был переломан.

  

Дизель-генератор грохотал себе и грохотал. Их окутало жаркое дыхание продуктов сгорания с характерным, горьковатым запахом

Борейко всю дорогу внимательно разглядывался, хотя старался делать это более-менее незаметно. Наверняка зря, потому что доктор Мотаба шагал перед ними, занятый собственными мыслями, полы его халата развевались в такт энергичным шагам. Негр был высоким, капитану пришлось неплохо поднажать, чтобы поспевать за ним. Матильде, которая шла сзади, приходилось бежать.

Они прошли мимо разбитого вертолета. Он был не только сгоревшим, как можно было заметить. Машину разорвал взрыв изнутри, двигатели с коробкой передач провалились во внутренности корпуса. Алюминиевые рамы, частично ободранные от обшивки, торчали, словно ребра драконьего скелета. Впечатление усиливалось камуфляжем под шкуру ящерицы на сохранившейся хвостовой балке.

Громадный транспортный вертолет сгорел уже давно. Сквозь дыры, прорванные взрывом в полу грузовой кабины, росла трава. Дожди очистили поврежденные жаром листы металла от копоти, и теперь дюраль матово поблескивал. Каким-то чудом уцелела шина главного шасси, она до сих пор удерживала давление, хотя вблизи было видно, что протектор потрескался от жара.

Сейчас они шли вдоль палаток, на первый взгляд – новеньких, еще не использованных. Похоже, стояли они здесь недавно, брезент еще не выцвел от солнца и дождя. Входные пологи были подвернуты, в первой палатке Борейко увидел кучи ящиков, в следующей – белые бочонкообразные формы. Что-то они ему напоминали…

Он свел брови, пытаясь не пялиться уж слишком настырно. Шли они быстро, так что склады вскоре прошли, а оглядываться капитану не хотелось. Но он успел перехватить многозначительный взгляд Матильды.

Криогенные резервуары. Такие он видел, и не раз, прежде всего – в Ираке, в секретной лаборатории Саддама. Но он заметил кое-что иное. Черные буквы, складывающиеся в красноречивую надпись.

Центр инфекционных заболеваний, Атланта.

Борейко выругался себе под нос. Но ему показалось, что доктор Мотаба все же услышал. Неширокая спина негра задрожала, как будто сотрясаемая смехом.

На стенке контейнера, под лущащейся белой краской на волнистой жести, можно было прочитать небрежно замазанные буквы UN. Фрагменты головоломки начали складываться. Борейко уже догадывался, что такое он увидел. Он чувствовал, как желудок подкатывает к горлу. Ну, блин, и влезли же мы в дерьмо, - подумал он.

- Все так, Борейко, - прибавила Матильда, слыша, как капитан бормочет себе под нос. – Это вы, ребята, офигительно вляпались…

Борейко только махнул рукой, словно отгонял надоедливую муху. Но девушка не позволила, чтобы от нее отвязались так легко.

- Для них вы были идеальными. – Голос ее слегка запыхался от быстрого марша, а может и от волнения. – Следы за собой оставили, как отсюда… - Тут она скорчила злую мину. – Как отсюда до самого Багдада! - выпалила девушка.

И она была права, теперь Борейко это прекрасно понимал. Вместе с Квятеком он годился в качестве замечательного прикрытия. И в качестве козлов отпущения.

Они уже приближались к цели, и только это спасло Борейко от выслушивания очередных малоприятных замечаний. Наверняка ненадолго; он уже успел узнать Матильду настолько, что понимал: она не отвяжется. Еще на них отвяжется.

Дай Бог, чтобы у нее была такая возможность, пришла трезвая мысль. Ведь в этом, как раз, трудно быть уверенным. Он уже понимал, почему на лице доктора нарисовалось облегчение, когда тот сориентировался, что подозрительные типы, выходящие из леса, это не американские коммандос. Что на сей раз ему пришлось приветствовать неожиданных гостей, а не собственную смерть.