Дмитрий Быстролетов - Para Bellum [журнальный вариант]

Эрих пошел по военной части, и этим все сказано.

Рудольф, молчаливый и склонный к раз­мышлениям, любил читать и хотел изучать историю, но родители выбрали для него дипломатическое поприще. Карьера его не являла собою ничего выдающегося — все было, как и у сотен других молодых лю­дей, пожелавших стать дипломатами. Отме­тим только, что к началу империалистиче­ской войны Рудольф имел свои твердые взгляды на политическую линию Герма­нии: мир с Россией во что бы то ни стало, ибо только это могло обеспечить немецкой армии прочный тыл, и война на Западе, где Германия, с опозданием пришедшая к де­лежу колоний, должна отнять свою справед­ливую долю у Франции и Англии.

Войну 1914 года друзья встретили по-разному: осторожный Рудольф — с опас­кой, полный энтузиазма Эрих — с востор­гом. Один не верил в возможность победо­носной войны на два фронта, другой был убежден, что «Германия все может».

Когда в конце концов война заверши­лась поражением Германии, фон Зиттарта это не удивило, фон Остенфельзена обра­зумило.

Фон Зиттарт предсказывал такой конец еще после проигрыша на Марне в 1914 году. Появления народных масс в качестве действующей политической силы он не предвидел, но в таком неожиданном пово­роте дел не усматривал ничего необычно­го: в душе он был больше историком, чем дипломатом, и, кроме того, «учеником ве­ликого Бисмарка».

Два года друзья коротали время в сво­их имениях и, встречаясь ежедневно, обду­мывали происшедшее. Затем оба верну­лись на свои посты, куда их звал долг ис­тинных патриотов: Германия становилась на опасный путь, и отсиживаться у камина им не позволяла совесть. Затем пришел Гитлер и предложил Германии повторить все ошибки прошлого, но в более опасной, более зловещей форме. Над страной на­висла новая катастрофа. Статс-секретарь и полковник генерального штаба заключили друг с другом тайный союз и договорились о непримиримой борьбе с Гитлером. Оба, каждый у себя на службе, начали поти­хоньку, с соблюдением предельной осто­рожности, искать единомышленников. Од­новременно они искали возможность вой­ти в контакт с организованными противника­ми гитлеризма. Вредить гитлеровскому ре­жиму всеми доступными средствами — та­кова была их главная задача. Имея в ру­ках важнейшие государственные секреты, они искали способы сделать их достоянием противников фашизма. Ялмар Рой, набор­щик типографии министерства иностранных дел, 27-летний коммунист, помог им в этом. Правда, он так никогда и не узнал, что ба­рон фон Остенфельзен, кроме того, вос­пользовался и его именем, но если бы и узнал — не обиделся бы...

...Войдя в гостиную и увидев за столи­ком свою жену в обществе того самого господина, с которым он имел тайную встречу в Штеттине, барон Эрих фон Остен­фельзен покраснел даже несколько гуще, чем ожидал Гай.

Появление графа ван Гойена в доме ба­рона сразу облегчило жизнь обеим сторо­нам: отпала необходимость громоздкой си­стемы конспирации. Теперь все было про­сто.

За короткое время фон Зиттарт, считав­шийся руководителем группы, и фон Ос­тенфельзен, питавшие к Гитлеру холодную, устойчивую ненависть, передали Гаю цен­нейшие материалы о закулисной стороне переговоров по поводу оси Берлин — Рим, о выполнении четырехлетнего плана воору­жений, дипломатическую переписку с не­мецкими послами в Лондоне и Париже.

Но жизнь есть жизнь, а людям свойствен­но ошибаться. И опасность возникла как раз там, где ее никто не ждал. Правда, у барона шевелились сомнения, но...

Баронессу Изольду фон Остенфельзен с некоторых пор обхаживал штурмбанфюрер Зигфрид Кемпнер. Нет, он был далек от банальных вожделений. Его сугубое вни­мание к красивой, но не блещущей умом баронессе объяснялось иначе: он хотел с ее помощью вовлечь в партию самого ба­рона. Этот Кемпнер был идейным национал-социалистом и служил партии всеми свои­ми помыслами и каждым своим шагом. Кемпнер работал под началом у Гиммлера и считался многообещающим руководите­лем. С баронессой фон Остенфельзен они встречались у общих знакомых...

По-видимому, в числе прочих выдающих­ся качеств штурмбанфюрера был и талант агитатора и вербовщика. Настал день, когда баронесса Изольда фон Остенфельзен, под­давшись уговорам, решила вступить в пар­тию фюрера, положить к его ногам свое гордое имя и взять ведение карьеры суп­руга в собственные р/ки.

— Эрих, мне срочно нужны три тысячи марок, — однажды заявила она за утрен­ним кофе. — Я хочу отпраздновать свое вступление в партию.