Дмитрий Сергеев: Завещание каменного века [журнальный вариант]

У нас была мелкомасштабная карта для туристов. Рельеф на ней не обозначен, нанесены только речки и охотничьи тропы Позади зубчатых стенок кара мы рассчитывали увидеть пологий спуск, а очутились на краю пропасти. Возвращаться не захотели, жаль было потерянного времени, решили обойти кар поверху. По скалистому лезвию, вонзенному в небо! На одной стороне его прилепился снежный намет - многотонный голубовато-белый карниз, висящий над бездной.

…Последнее, что осталось в памяти, - отдаленный тревожный гул. Будто весь мир рухнул подо мною и тяжеленные горы разом сдвинулись со своих мест. Я не испытал страха, не понял, что произошло. Спустя немного, кувыркаясь в снежной пурге, окутавшей меня, хотел крикнуть, но захлебнулся снегом…

Должно быть, с тех пор прошла вечность, - таким было мое первое впечатление, когда сознание начало пробуждаться. Снег сдавил мое тело. Я попытался открыть глаза, но смерзлись ресницы. От резкой и сильной боли в глазном яблоке я снова провалился в небытие.

…На этот раз я открывал глаза медленно. Спустя долгое время, сквозь наплывы разноцветных кругов, различил замкнутое пространство, оградившее меня. Повел зрачками в стороны, вверх, вниз, сколько удалось, - и ничего не увидел. Я лежал в просторной капсуле, наполненной рассеянным светом и тишиной, - будто внутри мыльного пузыря.

«Значит, он все-таки есть - тот свет», - спокойно и равнодушно подумалось мне.

Но тотчас же я вспомнил про веки и про боль в глазном яблоке. Прищурился, различил смутный гребешок собственных ресниц. Зачем бессмертной душе ресницы?

И тут я услышал человеческий голос. Слов, правда, разобрать не мог: говорили на незнакомом языке.

Надо мной склонилось лицо. Пожалуй, это было мужское лицо, хотя полностью я не был в том уверен.

Рядом возникло второе лицо, ничем не отличимое от первого. Я зажмурился, а когда снова раскрыл глаза, мужчин стало трое. Один из них что-то произнес. Я отчетливо слышал звуки, но слова были незнакомы. Я даже приблизительно не мог сказать, на каком языке он говорит, но тем не менее понял все.

- Как вы себя чувствуете? Испытываете ли желание жить?

«Чувствую неопределенно. Жить? Не знаю», - хотел сказать я, но не мог пошевелить ни губами, ни языком.

И все же тот, кто спрашивал, понял меня.

- Постепенно все возвратится.

- Где я?

- Вы находитесь в реальном мире.

- Живы ли мои товарищи? Кто меня спас?

- Вам нельзя волноваться.

Я не слышал шагов, когда они уходили. Вокруг осталась неразличимая зыбь стен и свода - в них упиралось зрение. Похоже, они сделаны из ничего! Просто я не могу видеть, что же находится дальше, - и этот предел кажется мне стеною.

Ко мне в палату приходили все те же красавцы-близнецы, не отличимые друг от друга. Двое, трое, однажды четверо. Или же это был один человек, а у меня в глазах двоилось, троилось и учетверялось?

Я по-прежнему свободно общался с ними, хоть и не понимал ни одного слова на их языке.

- Где я нахожусь?

Мне что-то сказали - в воображении возникла пугающая бездна, от которой зашлось сердце.

- Сколько времени прошло с тех пор, как я упал в пропасть?

Мне ответили, но в моем сознании ответ раздвоился.

- Никто не знает этого, - был один.

А второй… Второй не облекся ни в какие знакомые понятия, - представилось нечто туманное и беспредельное до жути, до острой боли в глубине сердца. Вообразилось огромное число: семь нулей и впереди тройка. Тридцать миллионов лет! Целый геологический период в истории Земли.

- Где же я?! - вскричал я и на этот раз услышал свой отчаянный голос.

Мне сказали, и снова я ощутил холод бесконечного пространства, наполненного тьмою и небытием.

Они разговаривали между собой.

- Может быть, индикатор не к той клемме подключен?

- Я проверил: прибор исправен. У этого человека сила эгоистических желаний полтора миллиона единиц.

- Возможно, в их древности это было нормой? Не будет ли он представлять опасности для нас?

- Т-сс! Мы не выключили бикер: если он не спит, он понимает наш разговор.

Один из них склонился надо мной, и сразу все оборвалось. Я продолжал слышать голоса, но смысла уже не понимал. Сквозь ресницы тайком наблюдал за ними. Можно подумать: сошлись двое бездельников и обсуждают, где провести субботний вечер. Решительно ничего нельзя прочитать по выражению лиц. А знать, о чем они сейчас говорили, мне было необходимо: все сказанное касалось меня. Это у меня сила эгоистических желаний составляет полтора миллиона единиц, это я могу представлять опасность для них! Что они еще надумают?