Дмитрий Сергеев: Завещание каменного века [журнальный вариант]

Откровенно говоря, мне совсем не приходило в голову посягать на честь земтерянок. С некоторых пор я смотрел на них, как на манекены, выставленные в витрине образцового универмага. Но, вспомнив Итгола, я уступил и на этот раз: ему нужно, чтобы я ничем не выделялся из массы добродетельных и счастливых земтерян.

В среднем на планете ежедневно заключалось по нескольку тысяч браков, точнее - помолвок. Будущим молодоженам предоставлялся месячный срок на размышления. Обычай этот показался мне давним пережитком - собственно, над чем было раздумывать женихам и невестам? Все земтеряне и земтерянки были одинаковы, во всяком случае - внешне.

Женихи и невесты выстроились в две шеренги друг против друга. Мне выпала честь первым выбрать невесту. Здесь царило полное равноправие: одна пара соединялась по выбору жениха, следующая по выбору невесты.

Я не в состоянии был окинуть взглядом длиннющий строй красавиц. Разрез глаз, широко и красиво поставленных, прямые носы, пушистые длинные ресницы, просвечивающие мочки ушей, антрацитовый блеск зрачков, матовая синева белков - все, абсолютно все было у них одинаковым! Будто только что с конвейера! Красота, пущенная в тираж! Неповторимой ее не назовешь…

- Ну, что же вы, - поторопили меня. Чиновников было трое. Мне пришла спасительная мысль.

- На счет: три-четыре - выбрасывайте пальцы, кто сколько захочет, - попросил я всех троих.

Они не сразу поняли, чего я добиваюсь от них, но мне все же удалось растолковать.

- Три, четыре! - скомандовал я.

Они дружно выбросили по пять пальцев. Плюс моих два. Получилось семнадцать. Я подошел к семнадцатой в шеренге.

- Либзе, - назвалась она.

- Олесов, - представился я.

На ее пышной груди красовались три поперечных полосы: синяя, зеленая и красная. Легко запомнить.

Моя методика пришлась по душе остальным: каждый очередной жених и невеста заставляли чиновников выбрасывать пальцы. Большого разнообразия в числах не получалось: чиновники всякий раз выкидывали по пять.

По обычаю, нам предоставили смежные квартиры, которые сообщались между собой через просторный коридор и имели общий холл.

Я направился в свою половину.

Итгол был уже там. На полу стоял громоздкий металлический ящик. «Уж не свадебный ли подарок», - подумал я.

- Завещание каменного века, - сказал Итгол с довольною улыбкой. - Мне удалось раздобыть контейнер. Попробуйте сами разобраться, что здесь к чему. Я должен уйти.

Оставшись один, я заперся в комнате. Внутри металлического ящика лежали документы, сброшюрованные в объемистый том. Оттиски сделаны на тонких и гибких пластинках из непрозрачной синтетики. Язык, на котором составлены документы, не знаком мне. Еще там была гладко-стенная капсула. Ощупывая ее, я случайно надавил потайной клапан - и она раскрылась. В ячее, оклеенной мягким защитным слоем, лежал странный прибор. Он состоял из проволочного колпака и ремней. Точнее, не ремней, а голубоватых лент, внутри которых просвечивали гибкие, металлические сверкающие нити.

Помимо колпака, в капсуле были уложены полупрозрачные кремово-желтые пластины, составленные из множества пустотелых шестигранников. В щели между стенками я увидел белый листок, похожий на пригласительный билет. Я развернул его - и едва не вскрикнул.

«Инструкция», - прочитал я знакомое слово.

Был и пояснительный рисунок-схема: человек в странном облачении, похоже, в том самом проволочном колпаке, который лежал в капсула.

Колпак напялен на голову, голубые ленты-постромки притягивают к затылку пластины.

Я прочитал инструкцию:

«Гибкий шлем из оплетки (№ 1) надеть на голову, хомутик (№ 2) застегнуть на груди. В двуклинный штепсель (№ 3) на ферроидиске (№ 4) поместить рожки кондуктора (№ 5) и нажать пуск (№ 6)».

Никаких пояснений, зачем это нужно, не было.

Я примерил колпак и сбрую, застегнул хомутик, поместил рожки кондуктора в двуклинный штепсель на ферроидиске и - будь, что будет! - надавил пуск.

Со мной решительно ничего не произошло. В ушах раздавалось потрескивание и тихие размеренные щелчки. Стены комнаты, где я сидел, заволоклись туманом.

…Туман понемногу начал рассеиваться, - выступили очертания других стен, длинного стола, колонн… Я одновременно и поразился этому, и считал, что так оно и должно быть. Мелкие заклепки на выходном люке-двери были до чертиков знакомы мне, хоть я никогда не мог видеть их прежде.