Дмитрий Быстролетов - Para Bellum [журнальный вариант]

— Прогуливаться изволите? — спросил водитель.

— Знакомлюсь с городом.

— Издалека приехали?

— Я — кругосветный путешественник. Если у вас есть время, не прокатите ли вы меня по Берлину?

— С удовольствием!

Все было в порядке. Гай сел в машину. Сделав несколько поворотов по аллеям Тиргартена, водитель достал из кармана обрывок турецкой газеты. Гай отдал ему свой. Водитель сложил их — они точно совпали, и только тогда он улыбнулся.

— Меня зовут Иштван, — сказал води­тель. — Сейчас мы проедем мимо парик­махерской Шнейдера, запомни адрес. Мы ждем тебя в восемнадцать. В парикмахер­ской будут работать хозяева, Генрих и его жена Эльза. Скажешь им, что хочешь по­мыть голову, и их хромой сын Вилли про­ведет тебя к нам. Вся семья — надежные люди.

Иштван высадил его у Цоо, и Гай пешком добрался до гостиницы.

Без пяти шесть вечера он вошел в па­рикмахерскую Шнейдера. В мужском зале было еще пусто. Лишь в одном кресле си­дел клиент, которого стриг пожилой ма­стер — видимо, сам хозяин.

— Я хотел бы помыть голову, — обра­тился к нему Гай.

— Вилли! — негромко позвал хозяин.

Из маленькой двери в дальнем углу по­явился невысокий юноша, сильно припадав­ший на левую ногу.

— Да, отец...

— Господин желает помыть голову.

Вилли пригласил Гая следовать за ним.

Они прошли через дамский зал, Вилли толкнул плотно прикрытую дверь, пропу­стил впереди себя Гая, но сам не вошел. Сидевший в кресле возле умывальника пожилой мужчина в распахнутом белом халате поднялся навстречу Гаю. Это был Фриц.

— Здравствуй! Как устроился?

— Все нормально.

Они обнялись. Но Фриц тут же отстра­нил его.

— Сядь-ка в кресло, ты же пришел мыть голову.

Однако разыгрывать весь спектакль кон­спирации до конца осторожный Фриц не счел нужным — стало быть, обстановка позволяла. Он сразу заговорил о деле.

— Очень рад, что ты не задержался. Ты знаком с положением в Германии?

— Читаю газеты, слушаю радио.

— Твое мнение?

— Все это всерьез и надолго. Их дема­гогия сильно пахнет кровью. Италия и Гер­мания лихорадочно вооружаются. Зачем, если не для войны?

— Вот именно... Поэтому нам нужна са­мая широкая информация о дальних замыс­лах Гитлера. В Европе не все понимают то, что понял ты. Мы должны добывать кон­кретные, точные факты, которые скрыты за демагогией.

Он замолчал, полез в карман за трубкой и табаком. Гай воспользовался паузой.

— Кто ты сейчас?

— Канадец германского происхождения. Имею достаточный капитал, чтобы лечить в германских санаториях свой проклятый су­ставной ревматизм.

Он, как сказал Гаю Микаэл Манинг, дей­ствительно страдал суставным ревматиз­мом, по всей вероятности — неизлечимо.

Гай про себя отметил, что Фриц сильно изменил внешность, чему способст­вовал галстук бабочкой и платочек в кар­мане модного костюма. Хотя опытный глаз мог бы определить, что хорошо оде­ваться он научился не так уж давно.

— Что за человек Иштван?

— Он по образованию юрист, держит контору. Прошлое пестро... Был офицером в австро-венгерской армии, попал в плен к русским, потом вернулся на родину. Те­перь, видишь, здесь. Довольно с тебя?

— Вполне.

Фриц наконец набил свою трубку, раску­рил ее от спички.

— Теперь слушай. Я буду предельно кра­ток, дам грубую схему... Мне известно, что Гитлер и Муссолини организовали сугубо засекреченную фельдъегерскую связь.

Гай с сомнением покачал головой:

— Есть же совершенно безопасные дип­ломатические каналы...

— Каналы есть, а традиций у гитлеровцев пока нет, дипломатическая служба засоре­на старыми дипломатами, преимущественно аристократами-монархистами, и им новая власть не доверяет. Им нужен надежный личный контакт, а для этого нужно иметь своих людей, которым можно было бы до­вериться.

Гай ждал долгого разговора, но Фриц, помолчав, кончил неожиданно быстро:

— Тебе предлагается найти одну из ли­ний связи.

Гай даже рот раскрыл: все это предста­вилось ему чистой фантазией. Разумеется, теоретически рассуждая, у всякого, пусть самого запутанного, клубка где-то обяза­тельно есть два конца, и если терпеливо искать и найти один, то потом найдешь и второй. Но тут дело шло о главах двух фашистских государств. Связь между ни­ми — линия самого высокого напряже­ния, а Фриц предлагает взяться за нее голыми pуками. Даже если бы, предполо­жим, по этой линии передавались обыкно­венные сводки погоды или поздравления по случаю именин, все равно подключиться к ней неимоверно трудно. А в данном слу­чае следовало ожидать, что переговоры касаются подготовки к большой войне...