Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

О кипарис с плавной поступью мой,
роза скупая моя!
Я-то весь твой, о тебе ж не скажу:
«Ты не чужая — моя».
Жизнь переполнена только тобой,
сердце тебе вручено.
Вот моя жизнь! Вот и сердце, а в нем
страсть огневая моя.
И под мечом буду руки тянуть
к локонам черным твоим,
Лишь бы, как ворот, меня обняла,
милая, злая моя!
Я погибаю, сгораю, спаси,
я прибегаю к тебе.
Сладостный рот твой — живительный ключ,
жизнь он вторая моя.
Ты приходи к Низами, чтобы он
голову поднял свою
радостно — будет тебе вручена,
песня любая моя!

Растопился черный мускус —
то она пришла вчера.
Оттого пришли в порядок
все мои дела вчера.
Луноликая спешила,
соглядатаев боясь.
Полотно с Луны срывая,
розы обожгла вчера.
На жемчужину глядел я,
глаз не властен отвести,
Словно по моим ресницам —
влажная — прошла вчера.
И покоились мы рядом.
Пробудилось — и бегом
Счастье резвое пустилось,
чуть сгустилась мгла вчера.
«Ухожу! — она сказала.—
Что мне дать в залог тебе?»
— «Поцелуй!» — я той ответил,
что мне жизнь дала вчера.
Я проснулся, опаленный,
и огонь во мне горит, —
Впрямь была вода живая
в той слезе светла вчера.
Головою ширваншаха
вам клянется Низами:
Лишь во сне со мною вместе
милая была вчера.

Что смятенней: время,
локон ли твой каждый,
дело ли ненужное мое?
Меньше ль малый атом,
рот ли твой карминный,
сердце ли ненужное мое?
Родина, душа ли
у тебя чернее,
иль мое несчастие черней?
Слаще ль мед пчелиный
или губы милой,
слово ли жемчужное мое?
Мысль моя светлее,
солнце ли с луною,
иль твое прекрасное лицо?
Ты ли непреклонней,
иль моя планета,
сердце ли недужное мое?
Верность ли красавиц,
стыд ли твой слабее,
иль мое терпение слабей?
Что, скажи мне, больше:
красота твоя ли,
горе ль безоружное мое?

Тюрки рабами индийскими стали —
рядом с тобой.
Глаза дурного бы не замечали —
рядом с тобой.
Пряди волос моих лишь за единый
твой волосок!
Жертвой достойной стали б едва ли —
рядом с тобой.
Я напоил тебя влагою сердца —
чистым вином.
Печень мою истерзают печали —
рядом с тобой.

В пору мне груз твой! Скажешь — немолод. Пусть!
Ношу приемлю! Путь не прополот? Пусть!

Страсти, тобой мне внушенной, пью я хмель:
Яд примешала милая в солод — пусть!

Мной не гнушайся — ты мне дороже всех.
Сердцем твоим управляет холод — пусть!

Я — наковальня. Жизнь — это молот. Что ж!
Милая, пусть ударяет молот — пусть!

Жду я тебя, не сытый. Жду, изнемог.
Пусть утоленьем кончится голод — пусть!

Жив, Низами, в саду твоем соловей.
Роза цветет, шипом он проколот… Пусть!

Как в курильнице алоэ, тлеет жизнь моя в огне.
Сердце истекает кровью в обездоленной стране.
Ты ко мне неблагосклонна? Разлюбила? Скройся с глаз!
Я молю тебя: «Останься!». Ты безжалостна ко мне.

Вот, как некогда в Иране, песнь запели, не дремли!
Кубок полнит виночерпий пьяным зельем, не дремли.
Небо в утреннем сиянье, чаша выпита до дна.
Солнцеликая, засмейся, в час веселья не дремли.

Я горем убит, непригляден мой вид.
Мой облик твою красоту омрачит.
О встрече с тобою Хосров не мечтает,
Пустая надежда мой дух бередит.

Кто расскажет о печали, той, что сердце мне гнетет?
Дух избавится едва ли от мучительных тенет.
Ведь печаль, подобно розе, расцвела в твоем саду.
Аромат неуловимый и дурманит и влечет.

Я сказал: «Мое моленье до тебя пусть долетит!
Я люблю, мое терпенье Вседержитель наградит».
«Друг, о чем Аллаха молишь?» — прозвучал ее вопрос.
Я ответил: «О свиданье». — «Бог любовь вознаградит».

Дорогой горя и скорбей мой дух, устав безмерно, бродит.
Он возле замкнутых дверей возлюбленной неверной бродит.
Знай, сердце пьяное мое безумным стало от волненья.
В безумстве, веру потеряв, мой дух по жизни бренной бродит.