Алексей Горобец - И полыхал пожар дождя…

Как будто между правдою и ложью
Есть место для чего-нибудь ещё.

Я это не придумал – я без слов
Узрел всё на вратах степного рая,
Куда с тобой нас вынесла кривая
Шальных страстей
Вершить свою любовь.

Седой орех
Простёр над нами длань
И пальцем в небо ткнул:
– Читай скрижали!
Но нас уже с восторгом окружали
Седьмые небеса, куда ни глянь.

Бродячих звёзд летучие костры
Кропили степь дождём метеоритным,
И Гончих Псов стремительные ритмы
Несли нас – и беспутны, и мудры.

Огромный мир, просторами повитый,
Он был – и впредь намеревался быть…

И нам бы в самый раз поговорить

О вечности,
Прощающей обиды,

И глупости, сумевшей всё забыть…

Снедает и гнетёт меня забота,
А у неё совсем простая суть:

В какую блажь,
В какую тягость года
Мне тормознуть и чуть передохнуть?

Ну, так,
Чтоб больше спи и меньше думай
О правде с потолка и на века,
О правоте любви твоей разумной,
Где всё решает левая нога.

Повосхваляй постелье и безделье,
Соседку первачом поискушай,
А на похмелье… Что там на похмелье?
Поминки лета! – горькое веселье
Пустынных рощ

Да приторное зелье

Дождей и слёз,
Что хлещут через край.

Не пересилить натиск небосклона.
Они грешат, вселенские часы!
И в наши дни, как и во время оно,
Мы у небес, у вечности бездонной,
Крадём минуты, годы и часы.

И к нам с пустой сумой
Приходит бедность
И врёт о том, как сладостна нужда.
Но времени текучая бесследность
Куда важней, чем правда-правота.

И нет в любви отверженных –
Природой
Равно любимы и червяк,
И ты,
И тот дурной булыжник,
Что свободой
Забредил вдруг
И ухнул с высоты!

И вот теперь мы, то смеясь, то ссорясь,
Долбим тот камень, ну а он – гранит…
И смотрим в небо, как свинья в зенит,

И ждём, что Бог наш, Старый чудотворец,

Простит нас,
И спасёт и сохранит…

Окна распахнутая книга,
Дверной косяк.
Беззвучный след ночного крика
Уже иссяк.

И вне земных ограничений –
Теперь поверь! –
В миры свободных разночтений
Открыта дверь.

Но серый куст сырой сирени,
Что под окном,
Своё похмельное хотенье
Поднял вверх дном!

И расточая запах знойный,
Колюч и смел,
Хромой изломанный шиповник
Вдруг заалел.

И томных молний вертикали
(О, кровь-морковь!)
Нам всю-то ночь в окно шептали:
– Любовь, любовь…

Покинут, забыт?..
Ну и пусть, огорчаться не надо!
Не стоит обиду бессмысленно в ступе толочь.
Ты радость свою раздели между теми, кто рядом,
И душу не трать на вразвалку ушедшего прочь.

Не надо терзаться потерей невызревшей дружбы.
Мир чист и просторен,
И дышит доверьем к судьбе.

…И мреют сады,
И дымятся весенние лужи,

И грозы небесные
Дарят
Свой запах
Тебе.

Когда любовь скользнёт перстами
По холодам твоим и льдам,
Уткнись лицом, прильни губами
К её ветрам, её кустам,
Садам –
Они пускают корни
Вглубь, опровергая суть
Твоих снегов –
И всё просторней,
И всё небесней нам вздохнуть –

И боль забыв,
И злу не внемля,
Понять – любовь не превозмочь…

И рухнет ниц – с небес на землю –
От жажды изнемогший дождь.

Цени врагов.
Какими бы безмерными
Старателями зла большой руки
Те не были – твои ошибки первыми
Всегда заметят именно враги.

Завистники со вздрюченными нервами,
Ушкуйники, дельцы – мир многолик.
Но ты и с упырями, и с мегерами
Умел найти приемлемый язык.

И был собой,
И оставался верен
Друзьям, деревьям, слякотным снегам –
Чуть суеверен, в меру легковерен,
Бедой и болью на излом проверен…

И тайно снисходителен к врагам.

Оттепель, вороны прилетели.
Будят псов ночные крики сов.
Перезимовали, в самом деле!
И уже порядком надоели
Эти причитания капели
В ожиданье новых холодов.