Эдвард Лир - Чистый nonsense (сборник)

Несколько замечаний о «перефразировке».

Немудрено, что «глупая частушка» навечно врезалась в память ребенка – «любимая пытка» как-никак, но даже самая блестящая память может невзначай подвести: глагол scream в лимерике действительно повторяется несколько раз, играя важную смысловую роль, а вот глагол crush в нём начисто отсутствует! Он, конечно, просится в строку, делая сюжет более осмысленным, и, несомненно, был бы в тексте, будь это настоящая частушка, а не «нечто вроде». И в этом вся разница: частушка осмысленна, подчас сатирична, лимерик же – по определению – беззлобен и бессмыслен, ибо осмысленный нонсенс – это, простите за каламбур, полный нонсенс, потому как уже и не нонсенс вовсе! И у персонажей лимериков всё так: они если и орут, то не от боли («сдавливания»), если плачут, то не с горя, коли поют или пляшут, то, уж будьте покойны, не с радости какой, а пёс знает с чего, чаще всего – ни с того и ни с сего. Вот уж поистине, есть не только смех, но и плач, крик, пляс – и всё без причины. В лимериках, во всяком случае.

Приведённый колоритный эпизод свидетельствует о том, что лировские «бессмыслицы» бытовали в России уже сто лет назад, на заре прошлого века, – в оригинальном, английском, виде, хотя сам Набоков, вероятно, автора лимерика не идентифицировал – ни тогда, в детстве, ни десятилетия спустя, когда писал свои воспоминания и делал знаменитую «перефразировку».

А после Набокова было вот что…

«Жила девица юная в России…»

«Дико воет девица из Скопле…»

«Громогласна девица из Сити…»

«Безутешная мисс из Манилы…»

«У старушки одной на Руси…»

И даже…

«Жил мальчик вблизи Фермопил…»

И т. д. и т. п.

Приведены, разумеется, лишь первые, «титульные», строки лимериков, но уже и они вполне позволяют представить и оценить всё буйство фантазии и оригинальность мышления интерпретаторов Э. Лира.

Автор данной книги предпринял в своё время, в начале 90-х годов минувшего века, отчаянную попытку опровергнуть постулат парадоксального остроумца Шоу (доказав, что и среди признанных красавиц нет-нет да и объявится верная жена) и, совместив несовместное – лёд и пламень, импровизаторов-абстракционистов и ремесленников-буквоедов, скрестив, фигурально выражаясь, Моцарта с Сальери, Маршака с Лозинским (дабы возник этакий Маршазинский или Лозиншак!), предъявить наконец русскоязычному читателю чистого, неприкрашенного, неразбавленного Лира. Подобный творческий порыв Н. Горбаневская характеризует такими словами: «… Архипцев переводит Эдварда Лира, как благочестивый толковник – Писание: передает и смысл, и звук. Точен – часто до мельчайших деталей. Звучен – до самой лихой эквилибристики…»

Эдвард Лир при жизни опубликовал в нескольких книжках 216 лимериков. Вот их-то все сто с лишком лет и перетолмачивали. Однако изредка лироведам удаётся откопать нечто новенькое, такое, что удивляет и потрясает читающий мир. Так, видный современный английский художник-иллюстратор Джон Вернон Лорд, влюблённый в Лира, потратил несколько лет жизни, чтобы буквально по крупицам собрать то, что осталось после поэта неизданным, и недавно обнародовал ещё 23 с половиной(!) прелестных стишка, среди коих попадаются и чистые шедевры. Замечу в скобках, что имел счастливую возможность познакомиться с мистером Лордом, услышав неожиданно лестную оценку моих переводов и получив ряд весьма ценных практических советов от признанного знатока творчества Лира.

Заново переводить неоднократно до того переведённое и очень интересно – льстишь себя надеждой учесть ошибки предшественников и хоть чуточку приблизиться к истине, сделав перевод наиболее оригинальным, то есть приближенным к Оригиналу, и крайне сложно – ведь впередиидущие, в конце концов, уже использовали многие хорошие русские слова, повторять которые негоже! Но не менее заманчиво самому в чём-то оказаться первопроходцем, высказав по-русски то, что прежде на великом и могучем ещё не звучало.

Эта книга, плод двадцатитрёхлетнего радостного труда, – полнейший свод художественных текстов великого абсурдиста, лимериков и не лимериков, в наиболее адекватном и точном, на сегодняшний день, русском переводе. Она не имеет аналогов в отечественной «лириане» по объёму контента, да и на родине поэта, в Англии, отмечено лишь одно издание, The Сomplete Verse and Other Nonsense , 2001 года, несколько более полное – за счёт отрывков из дневников и писем и первых детских стихотворных опытов. Один хороший критик сказал, что «книги, подобные этой, делаются не по контракту, а по искренней и бескорыстной любви». Верно, по любви. Но и… нет, не по расчёту, конечно, – с расчётом, ещё вернее – в расчёте: на то, что кто-то, пусть очень немногие, прочтёт, быть может, удивится, возможно, восхитится, может статься, порадуется и даже – чем шут не шутит – восторгнётся. За годы работы я не просто влюбился в Эдварда Лира, но сроднился, сжился, сросся с ним. Надеюсь, что и вы, любезный читатель, полюбите «лауреата Нонсенса» так же, как люблю его я, ибо невозможно устоять перед обаянием человека, сказавшего о себе с лукавой улыбкой: «Как приятно знать мистера Лира! Исписал он тома чепухой!»