Джон Китс - Эндимион

Счастливый край был солнцем озарён.
Блестели скалы. С четырёх сторон
Влюблённые на место прибывали.
Друг друга видя, шагу прибавляли.
И лица их от радости светились,
И взоры их от влаги серебрились:
Гуляя на свободе, на просторе,
Так ветры не волнуются и море,
Как люди волновались при свиданье,
Что смертный описать не в состоянье.

Все двинулись вперёд. Из виду скрылись
Береговые знаки. Становилось
Всё многолюдней в голове колонны,
А хвост колонны таял неуклонно.
Блеснуло утро первыми лучами.
«Нептунова обитель — перед нами!» —
Главк объявил влюблённому народу,
И тот, шумя, направился к восходу.
И с каждым шагом новые строенья
Их взорам открывались в отдаленье.
Дворец блистал янтарной желтизною,
И всяк был счастлив, словно лист весною,
И шёл вперёд; богатство ослепляло:
Там воздымались своды из опала
На яшмовых колоннах, а просветы —
Кораллами пылали. И всё это
Впивали взоры жадно; нарастала
Их жадность с приближеньем: не бывало
Чертога выше, и длинней, и шире
Из тех, что есть, из тех, что были в мире.
Он посрамлял дворцы и павильоны
Ниневии, Мемфиса, Вавилона!

Итак, великой армией пафосской
Влюблённые прошли под аркой броской,
Напоминавшей радугу Ириды
По цвету, по размеру и по виду.
Вошли во двор. В ворота золотые
Придворные спешили. Громовые
Вдруг раздались раскаты. Как спросонок
Глаза неоперившийся орлёнок
Прищуривает утром, так вельможи,
Заслышав гром, глаза смежили тоже,
Но, приоткрыв, с орлиной остротой
Они рассвет увидели златой.
И вдруг на троне тёмно-изумрудном
Нептун явился в окруженье чудном:
Любовь и Красота за ним, крылаты,
Проследовали в пышные палаты.

Сколь моря видно при сплошном покое
С высоких мачт, Нептунов зал такое
Пространство занимал. Подобно сводам,
Что строит небо, наклоняясь к водам,
Так воды, от Нептунова престола
Взметаясь ввысь, стекали сводом долу,
Как в ураган, Зевесом возбуждённый.
И вдруг покой, безбрежный и бездонный,
Настал вокруг, и тучки под водою,
Грозя людскому зрению бедою,
Зажглись, не зная меры и границы,
Зажглись в четыре солнечных зарницы,
И вечер запылал в небесном поле.
В зелёно-золотистом ореоле
Сидел Нептун; и, как покой озёрный,
Где лишь индеец в лодочке проворной
Порой мелькнет, — так воздух разливался,
На коем облак чётко рисовался,
На коем возвышались цитадели
Эфирные; влюблённые глядели
На пышный купол, затаив дыханье,
На золотую сферу.

Их мечтанье
Прервал сигнал Тритона, и сирены
Запели, вкрадчивы, проникновенны.
Повел Владыка моря головою,
Крылом Любовь махнула и росою
Нектарною влюбленных окропила.
Со спутниками Сциллу поманила
К себе Венера. У подножья трона
Поцеловала нимфу восхищённо.
«Державная корона, скиптр державный! —
Венера молвила. — Владыка славный!
Ты вовремя, о Царь, принес обеты
Наяде. Погляди! — В ответ на это
Владыка прослезился в умиленье
И Главку дал своё благословенье. —
Эндимион! Как прежде, носишь путы
Любви? Ужасно! С самой той минуты,
Как встретилась с тобою на земле я,
Ни времени, ни силы не жалея,
Служу тебе. И что ж, при всех заботах,
Ты смертен и по-прежнему в тенётах?
Ещё чуть-чуть терпенья для успеха;
Иначе я — всего лишь неумеха.
Неверный глаз, тщеславье, пустословье —
Враги всего, что связано с любовью.
Среди незрячих зрячая, читала
Я знаки неба. Ах, когда бы знала,
Поведала бы тайны всех времён…
Любовь придёт, и ты, Эндимион,
Надейся, жди. В грядущей жизни новой
Прибудь, прошу, хоть в месяц твой медовый
Ты на Цитеру — остров мой чудесный.
Мой Купидон, Адонис мой прелестный
Подружатся с тобой!» — Эндимиона,
Что ей внимал коленопреклонённо,
Она благословила. Он же кротко
Богине внял, как песне зимородка.

И пред Владыкой грянуло веселье.
Нектар потек — о, сладостное зелье! —
В протянутые чаши. То и дело
Вино лилось без меры и предела.
В сплетеньях лозных — раковина, лира.
Придя в восторг от огненного пира,
Лоза листвою пламя разжигала,
А Купидон, сей повелитель зала,
Смеялся и шутил. Шипели струи.
Мелодии! Гирлянды! Поцелуи!
Кого, кого здесь выберут, прославят,
Кого здесь лучшей парою объявят,
Кого осыплют листьями? — Потешно
Заспорили.

Великий грех, конечно,
Хромым стихом описывать всё это,
Но ты, о Муза, не кляни поэта:
Пусть завершит поэму торопливо.