Каллистрат Жаков: Биармия

Яур, князь рыжебородый,
Джеджим-пармы [4] Жежимпарма (Джеджимпарма), изолированная возвышенность на Юж. Тимане. Высшая точка 312 м. Сложена известняками, глинистыми и кремнистыми сланцами, песчаниками. Развит карст. Склоны покрыты смешанными (елово-березовыми лесами). (Л.Чалышева) В поэме «джуджыд парма» точнее перевести на русский язык как «сухая возвышенность с сосновым (кедровым) бором с высокими деревьями, особенно со столетними кедрами или корабельными соснами». — Прим. сканировщика. он владетель.
Синих гор, вдали лежащих,
Покровенных синью сосен,
Сетью игл земных тех елей
У верховьев быстрой Эжвы —
Вычегды широкоструйной;
С ним товарищ в утлой лодке,
В челноке с блестящим боком —
Черный Ошпи Лыадорса,
Тот силач широкоплечий;
Веслами он движет лодку.
А в корме сидит сам Яур,
Посредине — тун-волшебник,
Чаровник и сердцеведец.
Музыкант Вэрморт прекрасный.
Вниз плывут все дальше, дальше
По хребту реки прохладной.
Все поближе к устью Эжвы,
Все подальше от верховья.
Ручейком ведь в малой парме
Начинается река та
Близ Печоры отдаленной;
Из болот, покрытых клюквой
И морошкой разноцветной,
Вытекает речка Эжва;
От камней синевершинных,
Гор Тиманских, тех ущелий,
Тихо, тихо протекает.
По ложбинам меж горами,
Где березы, рядом ольхи
В пармах темных вырастают.
Волчьи ягоды кустами
И смородины густые,
Ветви вьются на просторе,
Вблизи вод прохладноструйных.
Жимолости гроздья в парме
Сочно-сладкие висят там.
Вычегда вдаль узкой лентой
Протекает но долинам,
Извиваясь, умудряясь
Между скал седых, недвижных
По пригоркам меж порогов,
То ли прямо, то ль лукаво
К цели верной же стремится,
Мир лесной весь напояя
Жизнесладкою водою.
Речкой быстрою уж станет
Эжва-матушка подальше,
В братских узах сливши воды
С безымянными ручьями;
Локчим, Вишера за ними,
Сыктыв-ю из пармы юга
Воды синие льют в Эжву;
И отсюда беспрерывно,
Горделиво катит волны
Вычегда рекой великой —
От востока вдаль, на запад.
Жаждет вод она слиянья
С черноглазою Двиною.
А потом она на запад,
К морю дальнему, стремится,
Взявшись за руки с Двиною:
И уснуть она б хотела
Во дворцах хрустальных моря
В дни зимы холодно-вьюжной,
В ожиданьи солнца-девы,
Той красавицы волшебной,
Той девицы занебесной.
Поцелуев нежно-сладких
Лучезарных губ лазурных
Жаждут волны синей Эжвы.
Этим думам предавались
И герои Джеджим-пармы:
Как, откуда протекает
Вычегда, река святая?
Яур первый тут очнулся,
Доброе промолвил слово:
«Поглядите, дети пармы,
Что там деется в тумане,
Что синеет над рекою?»
Острова там зеленеют,
Дремлют воды между ними,
И деревья там в дремоте,
На тех мысах остромордых,
На откосах длинношейных.
«Надобно проливом узким
Пробираться меж кустами»,—
Так ответил мудрый Ошпи,
Богатырь широкоплечий.
И плыла проливом лодка,
Утлая ладья, близ пармы;
Острова уж миновались,
И покрылися туманом
В час вечерний, в час заката.

Енмар — бог — гремит на небе
Пролил дождь затем великий,
Многошумный, буреносный;
Ветер выл в лесах дремучих,
Сосны гнулись в глуби пармы.
Острые вершины елей
Колебались и качались,
Шишки их звенели в парме.
Сам медведь укрылся в яме,
Волк за ним поплелся в норы,
В норы лисьи он попал там;
Перестали петь соборы
Краснозобых, желтоногих
Божьих птичек в «яге» [5] Коми слово яг означает «сосновый бор». — Прим. сканировщика . темном,
Йэра в тундры убежала
И забыла белый ягель.
Лось в болота залезает
И олень бежит по лесу,
Всем рогами угрожая.
Дикий конь за ними мчится.
Робко заяц под кустами
Прячет голову и уши,
Уши длинные на редкость.
Гром гремит по воле Бога —
Из конца в конец пронесся;
Рассекал он тучи неба,
Надвое их разделяя;
Стрелы молний залетали,
Птица Каленик за ними.
Вверх и вниз катал по небу
Шар свинцовый горний Енмар,
Стрелы он бросал на землю,
Стрелы молний огненосных.
Боги низшие все скрылись
По избушкам в темных пармах
В странные места ушли все;
Темный Ящер тут смеялся,
Бога неба презирая,
Холодно глядел на небо.
Добрый Ен в хрустальном небе,
В звездно-искристых чертогах —
Молний стрелы отточал он,
Но без гнева, тихо-смирно.
«Не конец еще всей жизни,
Дотерплю хотя б немного»,—
Думал древний Бог великий.
И терпел он дальше, больше —
Не конец был жизни тварей.
Гром умолкнул в тучах черных,
Стрелы молний прекратились,
Ящер-пежгаг рассердился
В слабосильи темном, жалком,
Он залез тут в норы-ямы
Меж камней седых, недвижных.
«Рассердить Его не в силах;
Ложью, смехом я не мечу
Истощить Его терпенье;
Вновь пойду я в нору-яму.
В ожиданьи проведу там
Время дней, ночей прекрасных».
Слово молвил он такое.
Ящер дикий, злоковарный.
И исчез на дне он ямы.