Каллистрат Жаков - Биармия

Длится песня Комиморта,
И конца не видно вовсе.
Нет конца чудесной сказке,
Древней сказке о минувшем.
Велика ведь жизнь земная.
«Я устал, умолкли струны,
Биармия ж вся осталась
В глубинах времен минувших.
Тихо, медленно идет ведь
Все великое на свете.
Кто певцу пути укажет?
Кто поможет песню спеть нам?
Где найдем мы силу пенья,
Чтоб докончить начатое?
Бог мой, Енмар, ты поможешь,
Долголетье Комиморту
Ты даруешь милосердно.
Долго, долго буду петь я,
Удосужившись на домбре.
Стану я играть немолчно.
Мне излучины известны,
Все тропинки в пестрых пармах.
По тропинкам невидимкой
Тихо шествует сказанье,
Вьется и скользит тихонько
Сказка древняя неспешно.
Катится клубок преданья
Постоянно, молчаливо.
Все концы лесной дорожки,
И тропинки меж деревьев
Мне известны досконально.
Также Енмару на небе
Уж заранее известны
Все концы земных деяний
И последствия событий.
И спокойно созерцает
С крыши неба дивный Енмар —
Как, куда стремятся волны
Дел земных и мудровожей
Суесловных человека.
Вот его-то и зову я,
Чтоб помог он мне докончить
Начатое не бесславно».

Земляникой пахнет всюду,
Аромат несется с пармы.
Ошибаетесь вы, детки,
Размышляя о желудке
Постоянно, денно-нощно.
Комиморт увлекся ныне
Не желудком, вечно тощим.
Земляника не прельщает,
Аромат не увлекает
Комиморта нынче вовсе.
Речи дивные не слышит —
Речь деревьев у истока
Быстрой Ижмы каменистой,
Речки темной, быстротечной.
Кедр высокий поднимался
Близ начала серой Ижмы.
На увалах горно-кряжных
Речь держал он по-иному,
Кедр великий, старец мудрый:
«Посмотрите вы, сестрицы,
Сосны, ели, пихты, ольхи,
Можжевельники близ леса —
Что-то новое случилось.
На окраинах вселенной
Яур, князь рыжебородый,
С ним его супруга Райда
И Вэрморт, игрок великий,
С Джеджим-пармы выезжают.
В север дальний собралися
На оленях быстроногих,
В санках легких, быстроходных.
Райда в красную одета
Шубу теплую с покровом
Кумачовым — нарядилась.
В белой малице сам Яур,
В черной шубе тун-кудесник,
Песнопевец знаменитый
Вон спешат они на Ижму
Через пармы с громким звоном —
Колокольчики на иле
У оленей бел-мохнатых.
На великий пир по зову
Устремились к Того-Лого.
Тариолу за Тарьяна
Выдает владыка тундры,
Деву замуж князю Югры.
Обещал калым богатый
Царь югорский на Печоре
Самоеду Того-Лого.
Если спросите меня вы,
Кедра старого без шутки:
Где ж кузнец тот, сильный Ошпи,
Быстрый Ошпи Лыадорса?
Я отвечу, я скажу вам:
Он остался в Джеджим-парме
Охранять богатства Райды.
Райда белая собралась
В тундры дальние, на север,
Без желанья, неохотно.
Яур, князь рыжебородый,
Убедил ее поехать:
„Райда, белая красотка,
Украшенье нашей пармы,
Терем свой покинь на время.
Красоту утратишь скоро
Ты в слезах о сыне Югыд.
Побывай у Того-Лого,
Осуши на время слезы
И предай ты их забвенью“.
Так сказал супруг ей верный.
И словам его поддалась
Славного Оксора дочерь
Райда, мудрая вещунья.
Посмотрите: звери, птицы
Взволновались все по Ижме.
Ожидали все красотку,
Синеглазую царицу.
Буйным вихорем несутся
Быстроногие олени.
Твердый наст снегов великих —
Гладкая для них дорога».
Все-то верно говорили
Те священные деревья,
Росшие у речки Ижмы
На увалах многодумных.
Яур, князь рыжебородый,
С ним его супруга Райда
И Вэрморт, игрок великий,
Ехали все на оленях
По сугробам отвердевшим,
Бриллиантами игравшим
В солнечных лучах весенних.
По узору снежной Ижмы
Путь держали дети пармы,
Приближались к юртам Того,
Старшины, владыки тундры.
Там и сям паслись олени
И бродили по сугробам,
Белый ягель добывая
Из-под снега, льда на парме.
Ударяли те олени
В лед копытом острым дружно
И ломали лед хрустальный,
Выгрызали вкусный ягель,
В дни зимы себя питая
Многотрудно, не без горя.
Песнопевец, тун-кудесник,
Он сказал тут слово правды,
На стада оленей глядя:
«Посмотрите-ко, друзья вы,
Яур, князь рыжебородый,
И ты, Райда, дочь Оксора:
Многотрудно добывают
Пищу сладкую олени
Из-под снега, льдов хрустальных.
Бьют копытом в лед зеленый
И ломают на куски все,
И под ними белый ягель
Щиплют острыми зубами.
Так себя они питают,
Доставляя жизнь и пищу
Северянам, самоедам,
Отдавая человеку
Шерсть и кожу, тело в пищу.
Кровь в напиток самоедам,
Кожу белую — в одежды
И рога в посуду людям.
О, безвинные творенья
Бога высшего на небе!
Вы — священные сосуды
Жизни сладкой тундр великих.
Без оленя невозможно
Жить на свете человеку
Близ студеных, отдаленных
Берегов песчано-ровных
Океана — старца мира.
Как назвать мне вас, олени,
Оценить как щедрость вашу?
Дивным чудом жизнь творится
На земле пространной ширью».
Так сказал он, тун-кудесник,
Заиграл затем на домбре.
Прибежали тут олени,
Эти кроткие творенья,
И сказали, и ласкали,
Алой мордой целовали
Песнопевца-чудодея.
И мычать все стали разом,
И бодаться тут рогами,
Подражая звукам домбры.
Прыгали в снегах в восторге
Эти дети тундр великих.
И заплакали герои —
Яур, князь рыжебородый,
И Вэрморт, игрок великий,
Залилась слезами Райда,
Видя радость и веселье
Стад оленьих быстроногих
И невинных, и прекрасных,
Простодушных, величавых.