Александр Гельман - Зинуля

Мазурик — остроносый, худощавый мужичонка неопределенного возраста, аккуратно подстриженный.

Мазурик (хохотнув). Я? За что это, интересно?

Зинуля. Как же! Это же я… Я написала ту самую докладную, из-за которой Борис Павлович забрал «жигули» у Петренко, и теперь они вам достались!

Мазурик (покраснев). Ну, дает…

Зинуля. Вам повезло! Борис Павлович обычно плюет на мои докладные. А тут, видите, вспомнил. (Поворачивается к Борису Павловичу.) Видите, Борис Павлович, пригодилась все-таки моя докладная, правда? Не зря старалась!..

Борис Павлович нахмурился, он хочет оборвать Зинулю, но Виктор Николаевич его удерживает — мол, не надо, спокойно.

( Мазурику.) А мне Петренко какую подлость сделал за эту докладную — слышали, да? Виктор Николаевич! Я сейчас в речке купалась, да, и вдруг подумала — а Петренко-то ведь сколько бетона попортил, чтобы мне отомстить! Пять кубов у него было, которые он свез на свалку, и еще там двадцать… на водозаборе раздолбить придется. Видите, он не просто так отомстил, а за счет государства! Прямо народный мститель какой-то! (Очень грустно.) А знаете, Виктор Николаевич, знаете, Борис Павлович, я ведь перед его самосвалом на коленях стояла. Да! (Побежала на дорогу, показывает.) Вот тут! На этом месте! (Возвращается.) Я плакала, просила: ну, признайся Виктору Николаевичу, а он прямо как царь сидел в кабине! А потом поехал, и грязью меня по лицу — хлыст! хлыст! (Борису Павловичу.) Вам бы так! (Подходит решительно к пеньку.) Сергей Сергеевич, между прочим, я у вас в кабинете на ваше место не сажусь! (Жестом приглашает его встать с пенька.)

Сергей Сергеевич (притворяется глухим). Чего? Иди в машину, тебя отвезут в общагу… Тут сидеть не положено. Сейчас сюда приедут — вырвут этот пенек с корнями…

Виктор Николаевич (посчитав, что пора и ему вступить в разговор). Зина, у меня к вам просьба…

Зинуля (перебивает). Извините, Виктор Николаевич, но я не буду с вами разговаривать, пока не займу свое место! Сергей Сергеевич, это мой кабинет! Виктор Николаевич меня вытурил из конторки, снял с поста — что же, у меня и места не должно быть?

Виктор Николаевич. Сергей Сергеевич, я прошу вас, уступите ей место.

Сергей Сергеевич.Да ради бога! (Вскакивает демонстративно с пенька.) Давайте, давайте… Скоро она вам на голову сядет… вместо пенька! В обнимку… кое с кем!..

Зинуля (делает реверанс). Спасибо, Виктор Николаевич. (Садится на пенек.) Да, так я вас слушаю, Виктор Николаевич. (Изображает официальное лицо.) Какой там у вас вопрос… то есть просьба?

Борис Павлович шумно, возмущенно вздохнул.

Виктор Николаевич. Зина, вы сейчас очень возбуждены… Я думаю, вам надо отдохнуть, поспать. А после обеда я специально высвобожу время, и мы подробно обо всем поговорим.

Зинуля. Ой, да я ни капельки не устала, вы что! Наоборот! Вы знаете, откуда я сейчас пришла?

Виктор Николаевич. Откуда же?

Зинуля. С того света!

Виктор Николаевич не знал, как реагировать, — на всякий случай воздел руки.

Вы думаете, я купаться пошла? Нет. Я пошла топиться. Серьезно! Я уже подыскала подходящий камень, придумала, как его лифчиком к шее подвязать. Все было готово. А знаете, кто меня спас? Петренко! Я сидела там, на берегу… прощалась… и вдруг из воды выплывает рожа Петренко! Представляете? Одна голова… без тела, без шеи. Она так передо мной проплыла, с такой улыбочкой… победителя, поднялась в небо и растаяла. Я тогда — камень в сторону… «Да что это такое, думаю, — он вознесся в небо, а я должна в речку!» И вдруг такая ясность у меня в мозгах: «Ты что, говорю себе, надумала? Ты же должна на пеньке сидеть! Там твое место! Сейчас вся стройка узнает, люди придут, Виктор Николаевич прибежит, а тебя там нет!..» Я тогда — плюх! — выкупалась, поплавала, освежилась… и вот пришла! Вы не верите? (Сует руку в карман куртки, достает блокнот, листает.) Вот… я две записки посмертные написала. (Протягивает блокнот Виктору Николаевичу.) Можете почитать…

Виктор Николаевич отпрянул.

Ну прочитайте. Ну что вы боитесь? Я же живая! Читайте!

Виктор Николаевич застыл.

( Серьезно, гневно.) Довести человека не боитесь, а читать боитесь? (Выдергивает листки, рвет на кусочки, выбрасывает. Блокнот прячет в карман.) В общем, так — я не встану отсюда, Виктор Николаевич, пока Петренко не признается в своей подлости! Ясно? Пускай спускается оттуда (показала на небо) и прямо здесь, при всех, признается. А когда он это сделает, тогда вы выйдете перед народом и зачитаете приказ — об отмене того приказа. И я прямо отсюда пойду на растворный. Буду дальше выполнять свои обязанности. Как выполняла. В том же духе.