Виктор Славкин: Взрослая дочь молодого человека: Пьесы

Действующие лица:

ДИРИЖЕР

ОРКЕСТРАНТ С ФУТЛЯРОМ

СКРИПКА

МАНДОЛИНА

ГЕЛИКОН

УДАРНИК

ИМИТАТОР

До открытия занавеса из-за него раздаются звуки настраиваемых инструментов. Все, как перед началом выступления оркестра. Мажорными аккордами начинается увертюра. Занавес раскрывается. На фоне близко к авансцене повешенного белого задника сидят оркестранты. Спиной к зрителям у пульта — Дирижер.

У оркестрантов в руках настоящие музыкальные инструменты. На протяжении действия будет исполнено несколько музыкальных номеров. В случае, если актеры не смогут сами сыграть на музыкальных инструментах, следует прибегнуть к помощи фонограммы. Актеры же должны имитировать подлинность исполнения.

На оркестрантах золотые пиджаки, черные брюки с блестящими лампасами. Оркестрантов четверо: Скрипка, Геликон, Мандолина, Ударник. Пятый стул пуст.

Музыкальная пьеса, которую исполняет оркестр, несколько странная, соответствующая необычному инструментальному составу. Где-то в середине увертюры Дирижер стучит палочкой по пульту.

Дирижер. Стоп! Стоп!

Все оркестранты, кроме Мандолины, нестройно прекращают играть.

Скрипка. В чем дело?

Дирижер. Кого-то из вас нет. Кого-то я не слышу…

Геликон изо всех сил дует в свою трубу.

Вас слышу отлично.

Ударник громко свистит, заложив в рот два пальца.

Понимаю, понимаю. Вы здесь. Но кого-то нет. (Внимательно вглядывается в лица.) Кого-то нет…

Мандолина продолжает тренькать.

( Мандолине.) Прекратите тренькать! Я же сказал — стоп!

Мандолина. Товарищ Дирижер, у вас стоп, а у меня рабочее время идет. Мне до этого стопа дела нет. Я свою партию доиграю и домой пойду. Поняли?

Дирижер. Но все же молчат.

Мандолина. Все молчат, а я молчать не буду. Не имею права. У всех свои инструменты, а у меня свой. Простой, народный, задушевный… Его еще Демьян Бедный любил. Так что мне до остальных дела нет. Сказал: доиграю — домой пойду. (Продолжает тренькать.)

Дирижер. Я вас прошу не нарушать порядок. Наш оркестр — это сумма звуков… Звуки разной частоты сливаются в единую музыку… Понимаете? Как разные овощи в одном борще. Если не хватает одной частоты — музыка не та. Как борщ без помидоров, понимаете?

Мандолина. Лично я люблю суп — лапша с грибами.

Дирижер. Послушайте, если нет одного, мы не можем играть. Если мы не играем, все должны молчать. Мы же сумма звуков. Разные частоты, налагаясь друг на друга, как волны в море, создают…

Мандолина. Не мешайте работать.

Дирижер. Вот-вот. Вам бы в артели работать. Вы кустарь.

Мандолина. Сказал бы я тебе, кто вы, да грубо получится.

Дирижер. Так кого же нет?..

Появляется Оркестрант. Он, как и все, в золотом пиджаке и брюках с лампасами. В руках Оркестрант держит футляр небывалой формы — закругления, выступы, изломы, фантастические отростки… Обычные чемоданные замки и обычная чемоданная ручка сверху доказывают, что перед нами все-таки футляр музыкального инструмента.

( Замечает Оркестранта.) Ах, это вас только что не было?

Оркестрант. Я уже здесь… Вот он я.

Дирижер. В чем дело? Почему не вовремя?

Оркестрант. Понимаете… жена… то есть виноват, конечно, я… Мне неудобно рассказывать.

Геликон. Да говори! Перед тобой товарищи.

Оркестрант. Все же неловко…

Мандолина. Коллектив требует, значит, выкладывай.

Оркестрант. Дело в том, что у меня есть физический недостаток — я, когда сплю, не храплю. А жена уходит на работу раньше меня, а я сплю… и не храплю.

Дирижер. Ну и что?

Оркестрант. Ну и она уходит и запирает дверь, а я сплю… и не храплю.

Дирижер. Ну?!

Оркестрант. Я не храплю, а жена не знает, сплю я или уже ушел на работу, и запирает дверь снаружи. А я внутри остаюсь.