Габриэль Марсель: Завтрашняя жертва

Г-жа Фрамон. Бедная моя… Слушай, Моника, я ведь зашла еще и вот по какому поводу: нам надо в пять быть у Леони.

Моника. Да, верно. На обратном пути мы могли бы забрать детей от мадам Летурнёр. Тогда Антуану не понадобится выходить.

Г-жа Фрамон(Антуану). Вот и хорошо. Сегодня такой туман. Сырой воздух вреден тебе.

Выходит вместе с Моникой.

Антуан. Жанна, милая, вы надрываете мне душу… и я боюсь за вас.

Жанна. Не понимаю, почему.

Антуан. Эта растущая мания… Утром я смотрел на вас во время завтрака. Если бы вы могли взглянуть на себя со стороны! Вы даете загипнотизировать себя самым страшным призракам.

Жанна. Это не так. Вот только мысль, что Ноэль может вернуться обезображенным, как этот несчастный, — ну, вы знаете, тот, что живет рядом, на улице Винь-Руж… да, мне еще не удалось с ней свыкнуться. Я пытаюсь… но пока еще не могу. Вероятно, потому что знаю, что все будет совсем иначе.

Антуан. Нет, друг мой, ведь вы ничего не знаете!.. Мне остается только предположить, что вы имели безрассудство обратиться к какой-то прорицательнице.

Жанна. Нет, клянусь вам, ничего подобного я не делала. Когда я говорю, что знаю… я имею в виду нечто куда более простое… и ужасное.

Антуан. Что-то вроде интуиции?

Жанна. Если хотите. Я не нахожу подходящего слова. Скорее это уверенность, овладевшая мной однажды — не могу сказать, в какой именно день. Заверяю вас, ее источник — не во мне, она пришла откуда-то извне.

Антуан. Но это иллюзия, образ, ставший неотвязным только в силу ужаса, который он вам внушает. Подобно головокружению при страхе высоты. Вдумайтесь, Жанна: это именно головокружение. Страшно, потому что притягивает… Это болезнь, и надо хотеть вылечиться от нее.

Жанна. Нет. И даже не будь у меня такой уверенности, достаточно самой возможности несчастья, чтобы мысль о нем меня больше не покидала. Я так устроена, Антуан. Видите ли… мне всегда казалось, что принимать в расчет следует только худшее, именно потому, что оно — худшее.

Антуан. Я не понимаю вас. К тому же, вы ведь верующая.

Жанна. Мне случается сомневаться в этом… С самого детства я страшно боялась неожиданностей, связанных с потусторонним миром; возможно, именно этот терроризирующий страх и составляет основу моей религии. Вспоминаю день, когда наш лицейский преподаватель говорил нам о пари Паскаля: и в каких ребяческих выражениях, с какими «мудрыми» светскими комментариями!.. Я вернулась потрясенная; я не могла ни пить, ни есть…

Антуан. И все-таки прежде я не замечал в вас этой одержимости худшим. Помнится, перед последним отъездом Ноэля…

Жанна. Верно, пока он болел, я безумно надеялась, что он уже не попадет на фронт; но с тех пор, повторяю, у меня больше нет иллюзий. Ноэль не вернется… Я не имею в виду увольнение, которым вы так стараетесь меня отвлечь. Я не это зову возвращением; это — передышка, не более того.

Антуан. До чего же вы несправедливы по отношению к жизни! Вы не знаете цену настоящему, каждому его мгновению.

Жанна. Да. Для меня мгновение — ничто. Не существует счастливых мгновений. Единственное счастье, которое я признаю, — это счастье, у которого есть будущее. Знать, что сейчас — только начало, что все еще впереди, что его будет все больше; вот это называется быть счастливым. Тот, кто познал такое счастье, не может довольствоваться крохами.

Антуан. Я не уверен, что вы правы. Видите ли, в былые дни… Жанна, я ведь вам не часто говорил о своем прошлом: оно — словно тяжкая ноша, которая мне почти не под силу… В те долгие мучительные месяцы, что мы провели с женой за городом, — вы не представляете себе, с какой благодарностью я принимал такие просветы: а это были просто дни, когда она не страдала. Обрести в мгновении бесконечность, ощущать его неповторимое дыхание, не думая ни о чем… Вряд ли в этом можно видеть лишь заурядное благоразумие, недальновидность ума…

Жанна. Как бы то ни было, для меня такое невозможно… О нет, быть вынужденной внушать себе: наслаждайся, радуйся, потому что завтра этого не будет, — значило бы чувствовать себя раздавленной безжалостной судьбой; нет, лучше презирать эти жалкие проблески, эти подачки… (Помолчав.) Я, кажется, причинила вам боль…