Татьяна Уфимцева: Моя Марусечка

А Рая из ПТУ № 7 не сошла. Пришел милиционер и показал конверт, а в нем пучок волос. И сказал: попытка изнасилования. Хороший милиционер, даже дал Мите чай допить, сидел, дожидался. Пять лет. Как? За что? Отыскала на другой день и эту ПТУ, и эту Раю. Она нагнула голову и показала маленькую проплешинку на макушке. Ну, вижу, плешинка. Ну так ты целая или не целая? А не имеет значения. Вот плешинка, а вот волосы в конверте, а вот мои шестнадцать лет. Шестнадцать лет?! Толстомясая! С бесстыжими глазами! Задница в юбке вертухается через край. Колени на людях ворохаются! Ну и что, что ему восемнадцать. Он перед тобой дурак. Он даже на танцы ни разу не ходил. Девок он просто не видел. В беседке? А как он попал к тебе в беседку? А, так это ты привела? Значит, просто за пучок волос пять лет?! Они у тебя завтра на место вырастут! Целая же! Он дурак, у него просто сила в клешнях бешеная, что для него твой пучок!

А зачем у тебя задница наружу? Это что, юбка?! Стой. Ладно. Давай по другому. По-хорошему. Что, никак? Никак.

Маруся очнулась и глянула на часы.

Маруся.Семь часов уже. Идти надо. А завтра санписстанция. Какое горе.

Маруся задвинула кастрюлю с картошкой под стол, собралась и пошла на работу. Пока шла, набрала воды полные калоши. Так. Справа «Мясо», слева «Рыба», рядом «Молоко». Марусе в «Рыбу». Во дворе стоял грузовик. Маруся принюхалась.

Маруся.Сельдь океаническая по четыре тридцать, иваси по три двадцать и еще что-то холодного копчения… а, мойва!

Федя.Маруся…

Маруся.Федя. Продавец розницы, торгует на улице куриными пупками и фаршем. Несчастный человек. Жена ему изменяет с продавцом кваса, дети болеют чесоткой, а сам он падает: то поскользнется на молочной луже, то на селедочной головке, то на харчке, ни одной целой косточки себе не оставил.

Федя.Маруся, видала какой завоз! Селедка! Оливки! Оливковое масло! Что будет!

Маруся. Что?

Федя.Прилавки разнесут, вот что.

Маруся.Ты все равно на улице торгуешь.

Федя.Разнесу-у-ут! Маруся, слыхала, в «Нептуне» недостача?

Маруся.Да нет там никакой недостачи! Там санписстанция ковши грязные нашла и глисты у двух продавщиц.

Федя.Да-а?

Маруся.Оштрафовали директора на десять рублей.

Федя.Повезло… А вот сегодня Мишаню Давидовича из партии исключать будут, слыхала?

Маруся.За что?

Федя.На родину дираёт! В Ис-сраиль! Там дожжей не идет, только солнце на небе.

Маруся.Как же?! У него же мать парализованная…

Федя.А он и ее, и ее! Посадит в кресло на колесах и в вагон!

Маруся.Мишаня уезжает. И Мишаня. Зимой Гриша уехал, на майские – Ритушка. По телевизору показывали, что они там в подвале живут. Плачут, рыдают: жрать нечего, арабы ходят с кинжалами и пирке в поликлинике не делают – плати десять рублей. Зачем же вы туда поехали?

Маруся зашла в свою каптерку. Каптерка прибрана: ведро в ведре, веники на шнурках, тряпки чистые, сухие, и ни пятнышка нигде. Маруся надела сатиновый халат, подвязалась фартуком, взяла ведро, тряпки и вышла в коридор.

Маруся.Девятый час. Оли, напарницы, нету. А завтра санписстанция. Всем на свете верьте. Но не верьте санписстанции. Придут, ватку намочут и по прилавкам, по судкам, по холодильникам. И в микроскоп. И на тебе – штраф. Пять рублей, десять рублей давай.

Сначала Маруся протерла мочалкой плинтуса, и щелоком их, щелоком. Потом помыла панели тряпкой. Столы, потом столы. Эти уже с хлоркой. Потом холодильники.

Маруся.Какая зараза эти холодильники: натекло рыбьей крови. Тряпкой надо собрать, а потом уж эту тряпку выкинуть на помойку. Тут уж и соды, и хлорки, все мало, тут уж без уксусной эссенции никак. А то на ватку и под микроскоп. Десятый час. Оли нету.