Уильям Шекспир - Как вам это понравится. Много шума из ничего. Двенадцатая ночь. Перевод Юрия Лифшица

ОРЛАНДО. Не ешьте больше!
ЖАК. Мы еще не ели.
ОРЛАНДО. Не ешьте вовсе, дайте есть нужде.
ЖАК. Откуда взялся этот петушок?
ГЕРЦОГ. Скажи нам, ты от горя обнаглел
Иль отродясь на вежливость плюешь
И правил никаких не соблюдаешь?
ОРЛАНДО. Вы правы, сэр. Горчайшая нужда
Ожесточила сердце мне настолько,
Что я теперь невежею кажусь,
Хотя я знаю правила приличья,
Поскольку жил в столице. Но не смейте,
Я повторяю, к пище прикасаться,
Пока я сам не удовлетворен,
Не то умрете.
ЖАК. Первым я умру,
Когда мы вас не удовлетворим.
ГЕРЦОГ. Скорее силой вашей доброты,
Мы к вам добрее станем, а не силой.
Что вам угодно?
ОРЛАНДО. Дайте мне еды.
ГЕРЦОГ. Присаживайтесь к нашему столу.
ОРЛАНДО. Вы разрешили? Я прошу прощенья!
Я полагал, что все здесь одичали,
И вел себя как подлинный дикарь.
Но для чего б вы здесь ни собрались,
Транжиря время в этой глухомани,
Не замечая медленных часов
Под сенью элегических ветвей, —
О, если улыбалась вам удача
И если мил вам звон колоколов,
И если другу радовались вы,
И если плакали от состраданья
Иль кто-нибудь вам, плача, сострадал, —
Пусть вежливостью станет принужденье:
Бросая меч, надеждою горю.
ГЕРЦОГ. Вы правы: улыбалась нам удача,
Крестились мы под звон колоколов,
Друзей любили, близким сострадали
И сострадали нам. А посему
Подсаживайтесь, добрый человек.
К услугам вашим кушанье любое,
Которое придется вам по вкусу.
ОРЛАНДО. Простите, но я должен отлучиться.
Я, словно лань, сначала накормить
Обязан олененка своего.
Со мной слуга. Из верности ко мне
Он в путь пустился. К возрасту в придачу
Его терзает голод. Мне придется
Терпеть, пока старик мой не поел.
ГЕРЦОГ. Ступайте, мы без вас не будем есть.
ОРЛАНДО. Храни вас Бог за вашу доброту!

ГЕРЦОГ. Есть люди несчастливее, чем мы.
И не сравнить трагическую пьесу,
Что ставится в театре мировом,
С той буколическою пасторалью,
Которую разыгрываем мы.
ЖАК. Весь мир – подмостки, наша жизнь – спектакль,
А мы – обыкновенные актеры:
Выходим и уходим, отыграв
Свои семь актов, перевоплощаясь
По ходу пьесы. Первый акт: дитя
Агукает и пачкает пеленки.
Потом розовощекий мальчуган,
Сопливый лодырь шагом черепашьим
Идет, портфель свой в школу волоча.
Потом любовник глазкам посвящает,
Пылая жаром, жалкие стишки.
Потом солдат: гривастый, точно лев,
Безбожник, выпивоха, скандалист,
Лакей фортуны, пушечное мясо.
Вновь перевоплощение: судья
С холеной бородой, законник строгий,
Пузатый рвач, набитый каплунами
И книжною премудростью сухой.
Еще метаморфоза: тощий скряга
В домашних туфлях, в ношеном халате,
В очках по близорукости, в штанах,
Когда-то облегавших, а теперь
Висящих мешковато; бас мужской
Сменяется надтреснутым сипеньем.
Но хроника чудесных превращений
Идет к концу. В последней сцене пьесы:
Склеротик, впавший в детство; ни зубов,
Ни зрения, ни слуха, ни-че-го.

ГЕРЦОГ. Добро пожаловать. Садитесь вместе
С почтенной вашей ношею за стол.
ОРЛАНДО. Не столько за себя, как за него
Благодарю вас.
АДАМ. Да, мой господин,
Я сам благодарить еще не в силах.
ГЕРЦОГ. Не стоит благодарности. К столу.
Я буду нем, пока вы голодны. —
Не слышу музыки. Дружище, спойте.
АМЬЕН ( поет ). Мети, мети, снежок!
Ты менее жесток
Неблагодарных глаз.
Шутить ты не привык,
Но таешь в тот же миг,
Когда ужалишь нас.
Хей-го! Пой хей-го! Под сенью ветвей
Ни глупой любви, ни продажных друзей!
Хей-го! Под сенью ветвей
Рады мы жизни своей!

Крепчай, крепчай, мороз!
Страшней твоих угроз
Завидующий взор.
Ты студишь лоно вод,
Но холодней, чем лед,
Коварство и раздор.
Хей-го! Пой хей-го! Под сенью ветвей
Ни глупой любви, ни продажных друзей!
Хей-го! Под сенью ветвей
Рады мы жизни своей.
ГЕРЦОГ. И если верить я могу глазам,
И предо мною младший сын Ролана,
Как мимоходом мне шепнули вы —
Его портрет, отчетливый и точный, —
Я очень рад вам. При моем дворе
Его любили. О судьбе своей
Расскажете потом, в моей пещере.
Старик, ты тоже у меня в гостях.
Идти не может он, займитесь им.
А мы, мой друг, в пути поговорим.

ФРЕДЕРИК. И ты не знаешь, где он? Это ложь!
Скажи спасибо, милосерден я,
Не то мне было б все равно, на ком
Сорвать обиду – раз ты налицо.
Достань мне брата хоть из-под земли,
Хоть днем с огнем ищи. Живой ли, мертвый, —
Но в год найтись он должен, а иначе
Средь подданных моих себя не числи.
На этот срок владеньями твоими
И всей землею мы завладеваем,
Пока не засвидетельствует брат,
Что ты вне подозрений
ОЛИВЕР. Ваша светлость,
Готов поклясться вам, что никогда
Орландо я за брата не считал.
ГЕРЦОГ. Какая мерзость! Гнать его взашей!
А я уж позабочусь, чтобы нынче
Забрали на законном основанье
В казну твои поместья. Вон отсюда!