Вильям Шекспир - Двенадцатая ночь. Перевод Юрия Лифшица

ОРСИНО. Гармонией питается любовь,
Поэтому играйте, чтобы страсть,
Наевшись до отвала, умерла
От пресыщенья. Вот он, тот мотив,
Те звуки, ниспадающие нежно
Мне прямо в душу, – точно теплый ветер
Фиалкам возвращает луговым
Украденный у них же аромат.
Ну, хватит, надоело! А когда-то
Я эту песню слушал без конца.
О дух любви! Бодришь ты и пьянишь,
И, словно океан, вбираешь все.
Но мигом все меняется в тебе:
И ценность подвергается уценке,
И нечто превращается в ничто.
Настолько чудны образы любви,
Что лишь воображение чудесно. —
Что, Курио, тебе?
КУРИО. Вы на охоту
Сегодня собираетесь, милорд?
ОРСИНО. Не знаю.
КУРИО. Затравили бы оленя…
ОРСИНО. Я сам затравлен – самому себе
Кажусь животным этим благородным.
В тот дивный миг, когда глаза мои
Оливию увидели впервые,
Целебным ядовитый воздух стал,
А я – оленем. С той поры меня
Мечты мои, как бешеные псы,
Немилосердно гонят.

Как дела?
Что говорит она?
ВАЛЕНТИН. Милорд, простите,
Меня к ней не пустили, но служанка
Ответила мне так: лица графини
И воздух не овеет до тех пор,
Пока семь раз не сгинет летний зной.
Удел ее: монашеский платок
И темные покои, где она
Солеными слезами истекая,
Почившего оплакивает брата,
Чей образ будет вечно молодым
В ее печальной памяти хранится.
ОРСИНО. Какое сердце! Дивное созданье!
Уж если брату отдает долги,
То как она полюбит, если в ней
Все мысли посторонние сожжет
Любовью золоченая стрела;
А сердце, мозг и печень – три державы,
Исполненные девичьих достоинств,
Один король захватит. – Выйдем в сад,
Где и меня, и мой любовный хмель
Заворожит цветочная постель.

ВИОЛА. Случайно не в Иллирию, друзья,
Попали мы?
КАПИТАН. В Иллирию, миледи.
ВИОЛА. Здесь нечего мне делать, если брат
В Элизиум ушел. Была ль возможность
И у него спастись, мой капитан?
КАПИТАН. У вас была возможность – вы спаслись…
ВИОЛА. Мой бедный брат, он тоже выплыть мог.
КАПИТАН. Конечно, мог. И я вас успокою.
Когда, покинув тонущий корабль,
Вы и остатки спасшейся команды
Забрались в шлюпку, я успел заметить,
Что брат ваш не утратил хладнокровья,
Призвал на помощь смелость и надежду,
Себя к обломку мачты привязал,
Что рядом оказался, и по морю
Поплыл, как на дельфине Арион.
Пока его я видеть мог, с волнами
Справлялся он.
ВИОЛА. Вот золото тебе
За сообщенье. То, что мы в живых,
Дает мне право уповать на чудо
И весу придает твоим словам,
Что брат мой тоже выжил. Эта местность
Тебе знакома?
КАПИТАН. Как еще, мадам!
Неподалеку, в трех часах ходьбы
Родился я и вырос тоже здесь.
ВИОЛА. Кто правит краем?
КАПИТАН. Герцог благородный,
По имени и крови дворянин.
ВИОЛА. Зовут его…
КАПИТАН. Орсино.
ВИОЛА. Как же! Помню.
Отец мой часто говорил о нем.
Он неженат как будто?
КАПИТАН. Неженат;
По крайней мере, так оно и было,
Когда я пару месяцев назад
Отсюда выехал. Однако люди
Еще тогда судачили, что герцог —
Им только бы о герцогах судачить! —
Намерен завладеть рукой и сердцем
Оливии прекрасной.
ВИОЛА. Кто такая?
КАПИТАН. Графиня, благородная девица.
Отец ее скончался год назад,
А тут и брат, надежда и опора
Своей сестры, скоропостижно умер.
По слухам, в память о любимом брате
Она ни с кем, тем более с мужчиной,
И видеться не хочет.
ВИОЛА. Вот бы мне
На службу к этой леди поступить,