Сборник - Новая венгерская драматургия

Или другие правила воспримут,
Ее сожрут. Оплатят и проглотят.

Нарежет на куски, протрет в пюре,
В тебе ничто не уцелеет, личность.

Ты пошутил? Она не уцелеет
Под кулаком моим.

Она убийца,
Как вирус. Я серьезно говорю.

Но у меня стальной иммунитет.

Нет, поздно, поздно. Ты пропал.

Приветик.

Хелло.

Ты ставила под знак? Цела машина?

Уже была в наручники одета
И откупалась вздохами и плеткой.

Ну что ж, ее хотя бы не угнали,
Не исцарапали, не подожгли,
Не танцевали на капоте, стекла
Не выбили. Воздай хвалу наверх.

Ну да. Я только что ее купила,
На улицах царит такая грязь.

Осенняя погода. Календарь
Обманывает, на дворе ноябрь.

Не говори. Снег был бы очень кстати.
Он бы укрыл периной все изъяны.

Был жуткий год, сплошные преступленья.
Мораль упала до нуля, друзья,
Кто подсидел другого,
Кто с толку сбил, кто с ног,
Кто, преступив, остался безнаказан.
И, кстати говоря, Кесеги умер.

Ты лжешь, неправда, Кесеги не умер!..
Нет, я не верю, не желаю верить.

А чем он занимался?

Ты не знал?
Он репетитор, лучший в нашей сфере.

Был лучшим. Я не слишком с ним знаком,
Но он ходил на ужин не к соседям,
В «Манрезу» или в это «Орегано»,
Но только к нам, сюда. Тебе виднее,
Но впрочем, я артистов не люблю,
Труд авторский, оригинальный
Мне уважение внушает.
Сама же личность автора не слишком.

Ты сволочь.

Пейте, трахайтесь, пляшите
И дружно дохните, я не люблю вас.

Я начал понимать, к чему ты клонишь.

Не жмите руки и другие штуки
Кому попало! ( Дельфине ) Ты здесь исключенье.
Ты мне мила такой, какая есть.

Привет. О, Кальман! Ты еще здесь будешь?

Повремени. Тут важный разговор.

Дельфина, ты со мной?

Я вся твоя.

And the winner is… Глазам не верю.
Ты, Кристиан, вдруг женщин полюбил?

Решающий звонок: час настает.

Бедняга Кристиан так одинок,
Что даже с женщиной готов быть рядом,
Отвергнут всеми, свой среди чужих,
This is the fabulous life of Кristian.

Но он отличный парень. И талант,
Почти звезда. Кто он по гороскопу?

Мы с бабушкой любили всюду ездить.
Садились здесь, на Жолио-Кюри, в автобус
И дальше ехали в Вирагвёлдь, или
До Чиллеберца, или даже дальше,
Там, на краю земли, был луг, наш луг,
Весной драконы возвращались с юга,
Но здесь, в столице, сказки умирают,
Здесь только шум, и копоть, и ларьки,
А площадь постепенно опустела
И стала дряблой, как старик в любви,
Фонтана нет с его уютным плеском,
И блинную закрыли на углу;
Исчезли птица и олень из бронзы,
Остался лишь кинотеатр «Угоча»,
Воскресным вечером здесь так тоскливо,
Фасады блеклые с клеймом упадка.

Но нечто есть до боли здесь родное,
Провинциальное, как будто время
Надежно площадь под защитой держит.

Я бы сказал, здесь островок покоя,
Давно ушли те дни, но остается
White Box,
И я в том коробе, я вырос,
И все иначе. Девушки из бара
Напротив позабыли зов природы,
Альфа-самцов высматривая тщетно.
Мальчишки, не мужья, за барной стойкой,
Конечно, знают: Буда в наших генах,
Тут ближе небеса: в предгорьях рая
На реку мы взираем свысока
И каждый раз во внешний мир снисходим.
Глядят на нас украдкой лилипуты.
Мечтают к нам попасть наверняка,
Без наших пиков безоружны мы.
Мы таем, мы бледнеем, если надо
Общаться с правым берегом реки,
Издалека они нас обожают,
Воистину: какая панорама!
Не засорен наш слух, поскольку гул
До нас не долетает городской.