Лев Голубев-Качура - Любовь и страсть. Новеллы, эссе

– Славка, – в величайшем волнении сказал я, – ты знаешь, я не заплатил Михалычу за дорогу! Где я теперь буду искать его?

– Не казнись, Лёвка, я заплатил ещё вчера. Так что, всё в ажуре.

– И, когда же это ты успел, позволь тебя спросить? Мы же пили всё время, и ты, вроде бы не вставал из-за стола.

– Успел, успел, не переживай. А вот насчёт случая…. Есть у меня один, интереснейший для тебя…. И, представь, совсем недавно произошедший.

Только, чур, в течение года не печатать, имена и место происшествия не раскрывать, даёшь слово? Иначе, не расскажу.

– Слав, ты ж меня знаешь. Обещаю сделать так, как ты сказал. Клянусь!

– Лев, история длинная, за один вечер не расскажешь.

– Готов пожертвовать даже твоей замечательной ухой, только расскажи, а то у меня знаешь…

– Знаю, знаю, наслышан от тебя же. – Ты уже говорил про застой в мозгах и в твоей творческой профессии. Ох, уж эти мне писатели! Господи, Лев, во что ты превратился?

– Ни во что я не превратился. Наверное, я всегда был таким, и военным стал из-за ошибки в молодости.

– Здорово ты сказал – из-за ошибки в молодости! Даа, все мы делаем ошибки, особенно в молодости, – подтвердил он, – но не все могут это понять и, по возможности, исправить содеянное.

Он задумчиво обвёл взглядом комнату, рассеянно повертел в руках вилку, и тяжело вздохнул.

Я решил, что это у его друзей случилась беда, или у людей, которых он хорошо знал. И, придав голосу душевность, спросил:

– Слав, с твоими родственниками что-ли, или с друзьями, случай произошёл? Ты так тяжело вздохнул. Что, действительно, случай тяжёлый? Может, я смогу хоть чем-то помочь, или ещё, что?

– Неет. Не с моими. Просто очень жалко этих людей. В принципе-то, они хорошие люди, а вот…

Он на мгновение задумался, затем, словно окончательно принял решение, продолжил: …Лев, случай, или нет, несчастье…, даже не несчастье, а скорее драма, о которой я хочу тебе рассказать, произошла именно из-за ошибок в юношеские годы, из-за, как-бы это правильнее выразить словами – неконтролируемой страсти что-ли, из-за привычки человека всё дозволять себе не задумываясь о последствиях.

Он покрутил в руках пустую рюмку, затем, медленно подбирая слова, вновь заговорил. В его рассказе чувствовалась душевная боль и переживание за совершенно чужих для него людей. Он словно наяву видел их, тех, о ком решил мне рассказать, так мне показалось.

…Понимаешь, одна роковая ошибка, иии… всё! – Вся жизнь пропала! Сам погиб, и за собой другого, ни в чём не повинного человека, потянул…

Я тебе расскажу об одном человеке, который…, из-за которого…

Есть категория людей, которые считают, что весь мир создан только для них, и таких как они. Это – человеки-разрушители. Они, походя, не думая о последствиях, разрушают и уничтожают всё на своём пути. Походя, ломают человеческие судьбы, в том числе и свою собственную…

Мой друг на несколько минут замолчал, по-видимому, вспоминал случившееся. А я, заинтригованный его словами, с нетерпением ждал продолжения. Ждал с надеждой, с нетерпением, с каким-то даже, откуда-то возникшим волнением, начала рассказа. Во мне вновь проснулся давно не посещавший меня, писательский зуд. Мне показалось, что у меня даже пальцы зашевелились, так захотелось открыть ноутбук, и… работать, работать!

– Так ты обещаешь, Лев, что в течение года – ни-ни! А то у меня появится куча неприятностей, – строго спросил Славка, и заглянул мне в глаза, словно пытаясь прочесть в них ответ.

– Я же дал слово, Слав! Давай, начинай рассказывать, не тяни кота за хвост! Я изнываю от любопытства.

Но он, не проронив ни слова, показал рукой на небольшой, встроенный в стену бар, и заговорщицки подмигнув, предложил:

– Давай-ка откроем его, и посмотрим, что у него спрятано внутри.

– Ну, давай, только по-быстрому.

Славка, подойдя к бару, открыл дверцу, и я, перегнувшись через его плечо, увидел в чреве бара с десяток бутылок – это всё были бутылки с пивом.

Взяв по бутылке, мы пересели в кресла, стоявшие у не горевшего по случаю летней погоды небольшого камина и, откупорив, сделали по глотку «Жигулёвского» (ни я, ни Славка, не признавали других сортов).

Оно оказалось достаточно холодным, и совершенно свежим на вкус.

Пиво-пивом, но я-то ждал рассказа, а не пива, и ждал с нетерпением.

Поэтому, посматривая на друга, опять «навострил ушки на макушке», то есть, приготовился слушать продолжение рассказа. Но Славка, тоже мне друг называется, продолжал молчать.