Эжен Ионеско - Лысая певица

Мэри. Тогда я прочту вам поэму.

Г-жа Смит. Боже, до чего вы упрямы, милая Мэри!

Мэри. Я вам прочту поэму, договорились? Я ее посвятила брандмайору и назвала «Пламя».

Она произносит эти стихи, а Смиты потихоньку выпроваживают ее за дверь.

Те же без Мэри.

Г-жа Мартен. Просто мороз по коже…

Г-н Мартен. И все-таки в этих стихах столько огня…

Брандмайор. Мне кажется — они чудесны.

Г-жа Смит. И все же…

Г-н Смит. Вы преувеличиваете…

Брандмайор. Знаете, так оно и есть… все это, конечно, субъективно… но это мое мировоззрение. Моя мечта. Мой идеал… и стихи мне напомнили, что пора уходить. У вас нет часов, и я должен сказать вам, что ровно через три четверти часа и шестнадцать минут меня ждет пожар на другом конце города. Мне надо торопиться. Хотя пожар пустяковый…

Г-жа Смит. А что там будет? Пожар в печной трубе?

Брандмайор. Нет, меньше, зажженная лучина и жжение в желудке.

Г-н Смит. Нам жаль, что вы уходите.

Г-жа Смит. Вы были так милы.

Г-жа Мартен. Мы с вами провели картезианских четверть часа.

Брандмайор (направляется к выходу и вдруг останавливается). Кстати, а как поживает лысая певица?

Общая тишина, заминка.

Г-жа Смит. Прическа у нее осталась прежняя.

Брандмайор. А! Тогда до свиданья, дамы-господа!

Г-н Мартен. Удачи вам и доброго огня!

Брандмайор. Будем надеяться. Удачи всем! (Уходит.)

Все провожают его до двери и возвращаются на свои места.

Те же без брандмайора.

Г-жа Мартен. Я в состоянии купить перочинный ножик брату, а вы не можете купить Ирландию дедушке.

Г-н Смит. Мы ходим ногами, а обогреваемся электричеством или углем…

Г-н Мартен. Продашь корону — получишь ворону.

Г-жа Смит. В жизни главное — смотреть в окошко.

Г-жа Мартен. Можно сесть на стул, когда стула нет.

Г-н Смит. Надо думать всегда и обо всем.

Г-н Мартен. Потолок наверху, а пол внизу.

Г-жа Смит. Если я говорю да, то это просто так.

Г-жа Мартен. Каждому свое.

Г-н Смит. Возьмите круг, погладьте его — и он станет порочным.

Г-жа Смит. Учитель учит детей читать, а кошка кормит молоком котят, пока они малы.

Г-жа Мартен. А корова дает нам свои хвосты.

Г-н Смит. В деревне я люблю уединение и покой.

Г-н Мартен. Для этого вы недостаточно стары.

Г-жа Смит. Бенджамин Франклин был прав: вы беспокойнее, чем он.

Г-жа Мартен. Назовите дни недели.

Г-н Смит. Monday, Tuesday, Wednesday, Thursday, Friday, Saturday, Sunday.

Г-н Мартен. Edward is a clerck, his sister Nancy is a typist, and his brother William is a shop-assistent.

Г-жа Смит. Ну и семейка!

Г-жа Мартен. Лучше птичка в чистом поле, чем чулочки в тачке.

Г-н Смит. Лучше бифштекс в скромных хатах, чем молоко в больших палатах!

Г-н Мартен. Дом англичанина — его палаты.

Г-жа Смит. Я не умею изъясняться по-испански так, чтобы меня понимали.

Г-жа Мартен. Я отдам шлепанцы моей свекрови за гроб твоего мужа.

Г-н Смит. Найти бы попа-монофисита и женить на нашей прислуге!

Г-н Мартен. Хлеб — это дерево, но дерево — тоже хлеб. А на заре от дуба родится дуб.

Г-жа Смит. Мой дядюшка живет в деревне, но повитухе это ни к чему.

Г-н Мартен. Бумага нужна, чтобы писать, кошка — чтобы ловить мышей, а сыр — чтобы его скрести.

Г-жа Смит. Автомобили быстро ездят, зато кухарка лучше стряпает.

Г-н Смит. Не будь индюком, а ласкайся со шпиком!

Г-н Мартен. Charity begins at home. [Милосердие начинается дома (англ.)]

Г-жа Смит. Я жду, чтобы акведук зашел ко мне на мельницу.

Г-н Мартен. Естественно, общественный прогресс гораздо лучше с сахаром, чем без.

Г-н Смит. Прочь гуталин!