Эжен Ионеско: Лысая певица

Г-жа Смит. Тссс!

Брандмайор. Я повторяю, третья жена которого была дочерью лучшей в краю повитухи, овдовевшей очень рано…

Г-н Смит. Как моя жена.

Брандмайор…повторно вышла замуж за бодрого стекольщика, который прижил с дочкой начальника станции ребенка, тот пробил себе в жизни дорогу…

Г-жа Смит. Железную дорогу…

Г-н Мартен. Как в картах.

Брандмайор. Он женился на лавочнице, у отца которой был брат, мэр маленького городишки, который выбрал себе в жены блондинку учительницу, двоюродный брат которой любил ловить рыбу…

Г-н Мартен. В мутной воде?

Брандмайор…и взял себе в жены другую блондинку учительницу, по имени Мария, брат которой женился на другой Марии, тоже белокурой учительнице…

Г-н Смит. Раз блондинка — так, значит, Мария.

Брандмайор…у которой отец был воспитан в Канаде, а его воспитала старушка, племянница священника, так вот бабушка ее зимою иногда, как и все мы, болела насморком.

Г-жа Мартен. Занятная история. Почти немыслимая.

Г-н Мартен. При насморке необходимо носить повязку.

Г-н Смит. Предосторожность ненужная, но совершенно необходимая.

Г-жа Мартен. Извините меня, господин брандмайор, но я не очень хорошо все поняла в вашем рассказе. Когда в конце дело доходит до бабушки священника, то все запутывается.

Г-н Смит. Как к попу попадешь — ничего не разберешь.

Г-жа Смит. Да, повторите, брандмайор. Мы все вас просим.

Брандмайор. Не знаю, смогу ли я. Ведь я на службе. Все зависит от того, который теперь час.

Г-жа Смит. У нас здесь нет часов.

Брандмайор. А настенные?

Г-н Смит. Совсем перестали ходить. В них вселился дух противоречия. Они всегда показывают не то время.

Те же и Мэри.

Мэри. Мадам… Мсье…

Г-жа Смит. Что вам надо?

Г-н Смит. Что вам здесь нужно?

Мэри. Извините, мадам и мсье… и вы, дамы и господа… я хотела бы… тоже… рассказать анекдот.

Г-жа Мартен. Что такое?

Г-н Мартен. Мне кажется, служанка наших друзей сошла с ума… И она теперь хочет рассказать анекдот.

Брандмайор. Да что это она возомнила о себе? (Всматривается в Мэри.) Ах!

Г-жа Смит. Разве это ваше дело?

Г-н Смит. Да вы сдурели, Мэри!

Брандмайор. Она! Возможно ли это?

Г-н Смит. Что с вами?

Мэри. Вы… здесь?

Г-жа Смит. Так что все это значит?

Г-н Смит. Так вы друзья?

Брандмайор. Ну как же!

Мэри кидается на шею брандмайору.

Мэри. Как я счастлива этой встрече… наконец!

Г-н и г-жа Смит. Ах!

Г-н Смит. Ну это слишком — здесь, у нас, в пригороде Лондона!

Г-жа Смит. Как неприлично!..

Брандмайор. Ведь в юности она гасила мой первый огонь.

Мэри. Как заправский пожарный…

Г-н Мартен. Ну раз уж так случилось… милые друзья… то ваши чувства понятны, человечны, достойны уважения.

Г-жа Мартен. Все человечное достойно уважения.

Г-жа Смит. Она здесь, среди нас… Не нравится мне это!

Г-н Смит. Она невоспитанна…

Брандмайор. Какие предрассудки!

Г-жа Мартен. Хотя это и не мое дело, мне кажется, что прислуга — это, в общем-то, всего лишь прислуга…

Г-н Мартен. Даже если иногда она оказывается неплохим сыщиком.

Брандмайор. Оставь меня.

Мэри. Вы не волнуйтесь… Ведь они не злые.

Г-н Смит. Гм… Гм… Вы, конечно, трогательная пара, но все же… несколько…

Г-н Мартен. Вот именно.

Г-н Смит. Слишком бросаетесь в глаза…

Г-н Мартен. Есть такое понятие, как британская стыдливость, еще раз простите, я хочу выразиться яснее, иностранцам она непонятна, даже специалистам. Благодаря этой стыдливости… я выражаюсь не очень ясно… но, впрочем, я говорю это не вам…

Мэри. Я хочу вам рассказать…

Г-н Смит. Не надо…

Мэри. И все-таки…

Г-жа Смит. Идите, милая Мэри, к себе на кухню, читайте там ваши стихи перед зеркалом…

Г-н Мартен. Хоть я и не прислуга, а стихи тоже читаю перед зеркалом.

Г-жа Мартен. А нынче утром ты сам себя не видел в зеркале.

Г-н Мартен. Просто я еще не совсем пришел в себя.