Артур Миллер: Все мои сыновья

Энн.Ларри мертв, Кэт.

Мать.Не говори мне этого.

Энн.Он умер. Я это знаю! Он разбился у берегов Китая двадцать пятого ноября. Его самолет был в порядке, а он умер. Я знаю.

Мать. Как… как же он умер?.. Как он умер? Ты лжешь. Если ты знаешь, скажи, как он умер?

Энн.Я любила его. Вы знаете: я его любила. Я не взглянула бы ни на кого другого, не будь я уверена, что он умер. Вам этого достаточно?

Мать(подходя к ней). Чего для меня достаточно? О чем ты говоришь? (Хватает Энн за руки.)

Энн.Пустите руки, мне больно…

Мать.О чем ты говоришь? (Смотрит на Энн, потом подходит к Джо.)

Энн.Джо, прошу вас, ступайте в дом…

Келлер.Почему?..

Энн.Прошу вас. Ступайте.

Келлер.Скажите мне, когда он вернется. (Входит в дом.)

Мать(видит, что Энн вынимает из кармина письмо). Что это?

Энн.Сядьте…

Мать подходит к стулу, но не садится.

Но помните, когда я приехала, у меня не было никаких подозрений о том, что Джо… У меня не было ничего против него или против вас. Я приехала, чтобы выйти замуж. И надеялась… Я привезла письмо не для того, чтобы причинить вам боль. Я решила, что покажу вам его только в крайнем случае… Если не будет никакого другого способа убедить вас в смерти Ларри.

Мать.Что это? (Выхватывает письмо из рук Энн.)

Энн.Ларри написал мне как раз перед тем, как он…

Мать разворачивает письмо и начинает читать.

Я не хотела причинять вам боль, Кэт. Вы сами заставили меня это сделать. Запомните… Запомните…

Мать читает.

Я была так одинока все эти годы, Кэт… Я не могу больше быть одинокой.

Протяжный, глухой стон вырывается из груди матери в то время, как она читает.

Вы заставили меня показать вам письмо. Вы не поверили мне. Сколько раз я вам говорила! Почему вы мне не поверили?

Мать.Ах, господи…

Энн(с жалостью и страхом). Кэт, не надо, не надо…

Мать.Господи, господи…

Энн.Кэт, простите… Простите…

Крисидет по аллее; он совершенно без сил.

Крис.В чем тут дело?..

Энн.Где ты был?.. Ты весь мокрый.

Мать не двигается.

Где ты был?

Крис.А я думал – ты уже уехала.

Энн.Куда мне ехать? Мне некуда ехать.

Крис(матери). Где отец?

Энн.Он у себя. Он лег.

Крис.Сядьте обе. Я вам скажу… все, что надо сказать.

Мать.Я не слышала, как подошла машина…

Крис.Я оставил ее в гараже.

Мать.Джим поехал тебя искать.

Крис.Мама… я уезжаю. Думаю, что мне удастся устроиться в Кливленде. Понимаешь, я уезжаю навсегда. (К Энн.) Знаю, что ты думаешь, Энни… Это правда! Я действительно трус. Меня сделали здесь трусом. В этом доме. Я подозревал своего отца и молчал. Но если бы то, что я знаю сейчас, я знал тогда, когда вернулся с фронта, – он бы давно был у прокурора. Я сам отвел бы его туда. А теперь… Я могу только плакать.

Мать.Что ты говоришь? Что ты можешь сделать?

Крис.Отправить его в тюрьму. Я говорю это вам обеим. Посадить его в тюрьму – если бы я был еще человеком. Но теперь я такой, как все. Я практичный. Вы сделали меня практичным.

Мать.Человек должен быть практичным.

Крис.Кошки на крыше тоже практичны. Мерзавцы, прятавшиеся, когда мы сражались, тоже практичны. Только убитые не были практичны! Я теперь человек практичный – и плюю на себя. Я уеду отсюда, сейчас!

Энн.Я еду с тобой…

Крис.Нет, Энн. Это невозможно.

Энн.Я не прошу у тебя ничего… насчет Джо. Клянусь, я никогда не попрошу тебя ни о чем.

Крис.Нет, попросишь. В глубине сердца ты всегда будешь просить.

Энн.Тогда сделай то, что ты должен сделать!

Крис.Что? Что можно сделать? Я всю ночь искал для него расплаты…

Энн.Ты ее можешь найти.

Крис.Какая это расплата? Разве я воскрешу мертвых, если посажу его за решетку? Так какая же это расплата? На фронте мы пристреливали, как собаку, всякого, кто вел себя как собака. На фронте была настоящая честь, и там было что защищать. А здесь? Страна остервенелых псов. Здесь все ненавидят, здесь все пожирают друг друга. Таков здесь закон. Единственный закон, по которому мы живем… Ну, хорошо, убили несколько человек, только и всего! Так устроен наш мир… Как же я могу вымещать это на своем отце? На нем одном?! Это зверинец, чудовищный зверинец!