Юджин О’Нил - Луна для пасынков судьбы

Джози (грубо). Нет, я просто дура! Никогда не могу ничего про себя скрыть.

Тайрон (сердито). Опять за свое? Не наговаривайте на себя. Все это вздор!

Джози (уязвленно). Нет, послушайте, вы! Даже если вы пьяны, не говорите так со мной!..

Тайрон. А вы не смейте болтать всякую чепуху! Вы же мне обещали, что не будете комедию ломать. (Помолчав, рассеянно.) Вы не понимаете. Она была самая грязная свинья, какую когда-либо я встречал…

Джози. Кто – она? Та белобрысая, в поезде?

Тайрон (вздрогнув, резко). В поезде? Кто вам сказал? (Поспешно.) Ах да… я сказал… (Рассеянно.) Белобрысая? Ну и что? Возвращался с побережья. Давным-давно. Но такое чувство, будто это происходит сегодня. Нет ни настоящего, ни будущего – одно только прошлое, которое повторяется снова и снова… И никуда от него не сбежишь. (Меняя тон.) Чушь! К дьяволу всю эту муру!

Джози. Вы вернулись оттуда около года назад, после… (Умолкает.)

Тайрон (глухо). Да. После маминой смерти. (Быстро.) Но я много раз туда ездил и раньше, когда был третьеразрядным актером. Не помню, в какую это было поездку, да и что там происходило… помню только, что был очень пьян в салон-вагоне все четверо суток. (Резко меняя тему.) Да, но о чем это мы говорили? О том, какой славный парень Фил. Вы должны радоваться, что у вас такой отец. Мой был страшный негодяй.

Джози. Неправда! Он был на редкость милый, добрый господин.

Тайрон (с издевкой). Ну да. При чужих. А дома ханжа и скупердяй.

Джози (с возмущением). Как вам не стыдно!

Тайрон. Плохо говорить о покойнике? Ерунда! Он меня не слышит, да к тому же он знал, что я его ненавижу… не меньше, чем он меня. Я рад, что он умер. Да и ему тоже… следовало бы радоваться. Все должны радоваться, кто умирает. Вон из этого дерьмового балагана! На покой. (Пожимает плечами.)

Джози (с волнением). Не смейте, Джим. Терпеть не могу, когда вы так говорите. (С наигранной беспечностью.) Не надо портить такую прекрасную лунную ночь. И не рассказывайте мне больше о прошлых увлечениях. Я слишком ревнива.

Тайрон (передернувшись от отвращенья). К такой свинье? (Пьет, словно желая заглушить дурной вкус во рту. Берет ее руку. Просто.) Глупо меня ревновать. Вы единственная женщина, которая мне сколько-нибудь дорога.

Джози (глубоко взволнованная против воли, дрожащим голосом). Джим, не надо… (С вымученным смешком.) Ладно, постараюсь поверить… на сегодняшнюю ночь.

Тайрон (просто). Спасибо, Джози. (Тоном праздного любопытства.) Почему вы сказали, что я скоро уеду в Нью-Йорк?

Джози (застывает, лицо ее ожесточается). А разве я не права? (Безотчетно пытается вырвать руку.)

Тайрон. Отчего вы вырываете руку?

Джози. Разве? (С деланой улыбкой.) Наверно, потому, что смешно, когда вы так нежно держите мою большую некрасивую лапу. Но держите, если вам нравится.

Тайрон. Нравится. Она такая сильная, добрая, теплая… как вы. (Целует ей руку.)

Джози (едва сдерживаясь). Ах, ради Бога!.. (Вырывает руку, шутливо.) Тратить поцелуи на мою руку! Наверно, даже луна над нами смеется.

Тайрон. Плевал я на луну! Я променяю все луны, которые светили на небе со времен Рамзеса, на один фонарь на Бродвее. (Вынимает сигарету и закуривает.)

Джози (вглядываясь в его лицо, освещенное спичкой). И завтра вечером вы сядете в поезд и укатите на ваш любимый Бродвей?

Тайрон (все еще держа горящую спичку в руке, смотрит на нее с удивлением). Завтра? С чего вы взяли?

Джози. Сорока на хвосте принесла.

Тайрон (задувает спичку). Не всякой сороке верь. К концу недели, пожалуй. Фил все напутал.

Джози (поспешно). Он мне ничего не говорил. Он был так пьян, что ничего не помнил.

Тайрон. Когда я ему говорил, он был совершенно трезв. Как только мы пришли в трактир, я позвонил душеприказчикам. Они ответили, что завещание вступит в силу через несколько дней. Я тут же сообщил Филу приятную новость и поднес по стаканчику всем присутствующим. И тут пошел пир горой. Странно, что Фил не помнит.

Джози (удивлена, не зная, чему верить). Да… странно.

Тайрон (пожимая плечами). Ну, значит, он и в самом деле пьян в стельку. Этим всегда все и объясняется.