Александр Андреев - Белый ковчег

ФОМА.Такие, как она – соль земли. На таких людях земля держится.

ЮЛИЯ. Еле держится, Фома Еремеич! Еле держится! Уже вон зарастает вся борщевиком!

ДАНА.Юлия, только один Бог может знать, как будет земля держаться. Это – Его воля всегда. Даже моя сгорелая земля зацветет, если Бог захочет. Если я хочу, я могу местить за мою землю, но я не могу держать ее. Ты держишь только себя, если можешь.

ЮЛИЯ.Похоже, что так, Дана. И раз уж Богу плевать на эту землю, буду держать себя .

СТАРУХА.Так! Ну вот что! Сегодня – мой день рожденья, и разговор ваш заунывный я прекращаю. Ничегошеньки мы угадать наперед не можем, хоть лоб расшиби. Вот послушайте, что я вам сейчас прочту. (Открывает сумочку, достает очки и конверт) . Никогда этого никому не читала, а сегодня хочу прочесть. Это – письмо Вадима, моего покойного мужа. Написал он его мне перед самой нашей свадьбой. Вам и не снилось, какими тогда мы были горячими! Как мы верили, что устроим новую прекрасную жизнь! Верили, что не будет никаких хозяев, что каждый будет хозяином, и все вместе будут хозяевами. Вот, слушайте. «Верочка моя, любовь моя и надежда! Мы переживаем великое время: зарю новой, ослепительной жизни. Корабль истории разворачивается к миру лазоревому, миру счастия всех людей. Вековая мечта прорвала плотину рабства и неудержимым потоком несет нас к весне всечеловеческой любви – к коммунизму! И моя любовь к тебе, вливаясь в этот поток, ускоряет его бег страстным биением моего сердца. Чем же мне подарить тебя, моя дорогая? Как мне увековечить миг нашей полной близости? Будь я поэт, я подарил бы тебе поэму, трепещущую неведомым восторгом души. Но я – общественный деятель, я – оратор, я – рупор новых, ликующих идей, что парят в небе орлами. И мой дар тебе – моя клятва борца. И, хотя я – не поэт, но клятву эту я, как смог, облек для тебя в стихи:

Из магазина выбегает Бородатый с топором и бросается к борщевику. Ксюша вскакивает.

БОРОДАТЫЙ. (Борщевику) Опять ты!.. Изрублю в куски, гад!!

НИНА.Да что с тобой такое?!

БОРОДАТЫЙ. (Оборачиваясь) Нина, здесь кто-то прячется и орет… про орла какого-то…

СТАРУХА.Да что вы, голубчик! Я письмо читаю от мужа моего покойного, и он, правда, про орла пишет, но в переносном смысле. Что ж вы так переполошились? На вас лица нет!

БОРОДАТЫЙ. (Опуская топор) Извините, что помешал вашему чтению… Задремал я, привиделось что-то… (Уходит в магазин) .

КСЮША.Я тащусь! (Садится, уткнувшись в планшетку).

СТАРУХА.Я продолжу. Осталось чуть-чуть. «Вера, этими неумелыми стихами я клянусь тебе, что мое слово – убежденное, страстное – не даст спокойно спать тем, кто еще цепляется за старое. А вместе мы, слившись нашими молодыми сердцами, зажжем светильник небывалой силы и чистоты и отдадим яркий свет нашей любви коммунистическому движению, чтобы усилить его порыв. И мы будем вознаграждены: обездоленные, измученные, сирые люди расцветут чудесными улыбками и запоют гимны восходящей заре социальной справедливости. Так пойдем же, рука об руку, вперед – к победе над мировой буржуазией! И пусть курится фимиам нашей любви на жертвеннике свободы! Твой Вадик».

НИНА. (Восхищенно) О-ой! Это надо же, какая любовь бывает!..

ФОМА.Да уж, любовь бывает всякая. Да не всякую любовь на бумаге прописать можно.

СТАРУХА.Что это значит, Фома?

ФОМА.Да ты, Вера, известно, очень уж много важности словам даешь.

НИНА.Слова женщине приятно слушать, да только не угадаешь, где враки, а где нет: больно уж верить хочется. А тут так написано, что сразу видно: все – правда.

ФОМА.Да уж… Если кто не силен любовь словами расписывать, тому надеяться нечего.

НИНА.Любовь сама слова находит.

ФОМА.Может, и находит, да не все слова доходят.

СТАРУХА.Слышишь Юлька? Фома ревновать меня вздумал… А ты что молчишь-то?