Александр Андреев - Белый ковчег

СТАРУХА.И я ничего не знала! Ничего!

БОРЩЕВИК.Ты можешь простить меня, Вера? Только это теперь важно.

СТАРУХА.Да мне ли тебя прощать – тебя, столько выстрадавшего? Конечно, я прощаю!

БОРЩЕВИК.Ты хочешь пойти со мной?

СТАРУХА.Куда?

БОРЩЕВИК.Ты хочешь быть со мной вовеки?

СТАРУХА.Конечно! Почему ты спрашиваешь?

БОРЩЕВИК.Тогда идем. Ты можешь уйти со мной, но только теперь. Такое предлагается один раз. Если жизнь сейчас удержит тебя, ты уже со мной не встретишься.

СТАРУХА.Я хочу быть с тобой, Вадим! Конечно, хочу, дорогой мой! Я иду к тебе! (Встает) . Одно только тревожит меня… Только одно: что будет с Фомой?..

БОРЩЕВИК.Тебе решать, Вера.

СТАРУХА.Так хорошо уйти сейчас с тобой, Вадим! Господи, как хорошо и совсем не страшно! Я не думала, что это может быть так прекрасно. Я подойду к тебе: ты ведь возьмешь меня за руку, правда? (Медленно идет к борщевику).

БОРЩЕВИК.Да, Вера. Я возьму тебя за руку, и ты уже не вернешься.

СТАРУХА.И не нужно! Зачем? Я так долго здесь была… Вот только как же Фома – без меня? Как же бросить его? Он умрет без надежды: он не понимает… Он не знает…

БОРЩЕВИК.Мы все уходим. И всегда кого-то бросаем. (Свет постепенно гаснет).

СТАРУХА.Да. Ты бросил меня; я бросаю его, и все – правильно. Конечно! Мы и в смерти думаем только о себе. Ну до чего же мы малы, Господи! Мы – совсем дети. Но чьи? Чьи мы дети? Где же рука твоя? Где твоя рука?!

Декорация та же. В своем кресле неподвижно сидит Старуха с закрытыми глазами. Светает. Слышен рев подъехавшего мотоцикла. Входит Дана, всматривается в лицо Старухи, касается ее, вздрагивает, крестится и начинает петь пасхальный светилен на сербский напев. Входит Иван с велосипедом, слушает.

ДАНА. (Поет) . Плотию уснув, яко мертв, Царю и Господи, тридневен воскресл еси, Адама воздвиг от тли, и упразднив смерть: Пасха нетления, мира спасение.

ИВАН. (Дане) Эта песня – о воскресении из мертвых. Вы верите, что ее (показывая на Старуху) ожидает воскресение?

ДАНА.Моя мама пела это всегда. Когда я была маленькая малышка, я жила с моей мамой в монастыре, а одна старая монахиня учила меня. Моя мама была немножко не в уме и говорила так, что все люди имеют воскресение, когда Христос приходит на землю. Старая монахиня говорила не так, но я верила моей маме. Сейчас я больше не умею верить то, что такой, кто насилует и убивает, имеет воскресение. Но эта женщина (показывая на Старуху) имеет воскресение, когда Христос будет приходить на землю, я верю это.

ИВАН.А я верю вам . У нее будет воскресение.

ДАНА.Почему ты веришь мне? Ты видишь меня первый раз.

ИВАН.Я вижу вашу тайну.

ДАНА.Тайну?! Какая моя тайна?

ИВАН. (Берет со стола матрешку) Взгляните на эту игрушку. Это – человек, каким он виден всем. (Развинчивает большую матрешку, берет среднюю) . Это – человек, каким он виден только себе самому. (Развинчивает среднюю матрешку, берет куколку) . А это – тайна. Это – человек, каким и сам он себя почти не видит, пока живет на земле. Это – человек неуничтожимый: он не распадается ни на какие части. Это – вечный ребенок внутри человека. Он движет вашей жизнью, что бы вы с ней ни делали. Я вижу сейчас того ребенок, что жил в теле этой старой женщины. Он еще – здесь, совсем рядом, и слышит нас.

ДАНА.И ты видишь такого ребенка во мне?

ИВАН.Да.

ДАНА.Какой он?

ИВАН.Он – светлый. Но есть черная точка – маленький сгусток тьмы. Он может взорваться и заполнить вас в один миг.

ДАНА.Что такое – эта черная точка?

ИВАН.Жажда мести. Мучительное, жгучее чувство, способное делать вас жестокой.

ДАНА.Кто ты, чтобы видеть душу?! Ты – святой человек?

ИВАН.Я бы так не сказал. Но у меня необычное зрение.

ДАНА.Ты уже видел меня?

ИВАН.Я видел вас вчера. И вы это знаете.

ДАНА.Зачем ты пришел опять в это место? Ты ищешь что-то?

ИВАН.Да. Вчера я видел здесь не только вас, но и другую женщину. Теперь я ищу ее.

ДАНА.Зачем?

ИВАН.Чтобы говорить с ней.

ДАНА.Ты любишь эту женщину?

ИВАН.Да.