Илья Тель - Китайская ваза. Длинная пьеса для чтения

Как сказал вам Ипполит Терентьев, «…вы тип и воплощение, олицетворение и верх самой наглой, самой самодовольной, самой пошлой и гадкой ординарности! Вы ординарность напыщенная, ординарность несомневающаяся и олимпически успокоенная; вы рутина из рутин! Ни малейшей собственной идее не суждено воплотиться ни в уме, ни в сердце вашем никогда. Но вы завистливы бесконечно; вы твердо убеждены, что вы величайший гений, но сомнение все-таки посещает вас иногда в черные минуты, и вы злитесь и завидуете».

ИВОЛГИН. Да замолчите же, наконец!

ПРОКУРОР. Да мы-то замолчим. Да вот вас жалко, несчастный человек. Эх, Гаврила Ардалионович! Правильно вам господин адвокат сказал: деньги надо было брать из камина. То ваше единственное лекарство. Дурак вы и дурак желчный. Правильно, правильно: не за что вас судить! Точнее, судить может и есть за что, а вот приговор выносить ни к чему. Вы и сами себя за все осудите и накажете. И будете всю жизнь отступать, терпеть, выгадывать и… прогадывать. Впрочем, не такая уж это и редкость.

СУДЬЯ. Ладно. Хватит, господа. Здесь все просто. Все предсказуемо. Здесь человек на своем месте! И бог с ним, как говорится. Следовательно, дело – не в Иволгине. Не в нем. А в ком?

АДВОКАТ. Мне кажется… (Задумался.)

СУДЬЯ. Что?

АДВОКАТ. Ведь после предложения, если хотите, делового предложения гражданина Тоцкого в адрес Барашковой о замужестве, та приятно удивила и Тоцкого, и генерала Епанчина спокойными, зрелыми, взвешенными рассуждениями о своей… жизненной ситуации и гордыни, об изменившемся взгляде на вещи, о приятии свершившихся фактов, цитирую: «что сделано, то сделано, что прошло, то прошло»; о желании, цитирую, «воскреснуть, хоть не в любви, так в семействе, сознав новую цель».

Взвешенные замечания о Гавриле Ардалионовиче, о понимании цены денег, о готовности принять капитал, цитирую, «вовсе не как плату за свой девичий позор, в котором она не виновата, а просто как вознаграждение за исковерканную судьбу».

Посудите сами: все как-то начинает выправляться… Начинаются переговоры, общение Настасьи Филипповны с Гаврилой Ардалионовичем. Да, потом, конечно, начинаются какие-то подозрения насчет… души Гани, его намерения жениться только на деньгах, недоброжелательства семьи Иволгиных к браку со «скверной женщиной», и прочее… Но все это… поправимо… в реальной, так сказать, жизни. Но вот потом… Потом появляется какой-то новый блуждающий нерв и наступает какой-то новый раздрай.

И вот представьте себе – замкнутый мир знакомых друг другу людей. Назовите этот мир как угодно, хоть клубком змеиным. Но змеи-то друг с другом как-нибудь уживутся, как-нибудь приладятся… И в этом мире появляется кто-то… новый, кто-то… лишний. И вот этот лишний-то и подозрителен. И мне думается, что этот лишний – Лев Николаевич Мышкин, наш тишайший, сиятельнейший князь.

МЫШКИН (внимательно смотрит на адвоката и кивает в знак согласия) . Все верно… Вы, господин адвокат, очень верно заметили. Я – лишний. Конечно же, лишний. Я сейчас уйду!

СУДЬЯ. Вот мы и выясним, в какой мере вы лишний.

МЫШКИН. Нет, нет, я – лишний! Здесь и выяснять нечего. И незачем время на меня тратить. Я всегда лишний, я это знаю! И через эту мою неуместность многим хорошим людям доставил я множество хлопот. И потому, мне д олжно уйти и не мешать… Вот.

Судья, прокурор и адвокат усмехаются.

ПРОКУРОР. Что значит, уйти? Уход ваш никак невозможен. Уходить надо было раньше! А лучше и не приходить сюда вовсе! Сидели бы себе в Швейцарии, лечились. Альпы, знаете, исцеляют… А теперь, Лев Николаевич, присядьте. (Мышкин садится на привычное ему место для фигурантов дела.) Нет-нет. Вот сюда. (Указывает на скамью подсудимых.)

Прокурор с показной обходительностью препровождает Мышкина на скамью подсудимых.

ПРОКУРОР. Скажу по совести, от чистого сердца: заплутали мы, гражданин Мышкин. Заплутали.

Убили женщину: Барашкову Настасью Филипповну. Дама она, конечно, своеобычная и во многом сама виновата, но уж больно плохо закончила свои дни… Парфен Семенович Рогожин, порывистый, но неплохой, в сущности, человек становится убийцей и отправляется на каторгу. И вообще много чего несуразного происходит у людей. Все трещит по швам. Все идет кувырком. А виноватого нет. Вы понимаете… Виноватого нет… А я к вам давно присматриваюсь.

АДВОКАТ. Ваша честь! Прошу прекратить психологическое давление на моего подзащитного.