Дон Нигро - И розы, алые, как кровь / Blood Red Rose

ЛИЗЗИ. Никакой я не наркотик.

МИЛЛЕ. Это не имеет значения, потому что мисс Сиддал не влюблена в меня. Посмею сказать, что очень скоро она влюбится в тебя, потому что вам, итальянцам, в итоге всегда удается завоевать женщину.

РОССЕТТИ. Это всего лишь миф, который, конечно, хочется хотя бы в малой степени увековечить.

МИЛЛЕ. А кроме того, я уезжаю в Шотландию. Рёскин пригласил меня, а отказаться я не могу. Он объявил меня гением, тогда как остальные решили, что мои картины – мусор, и так давил и запугивал их, что они действительно обратили внимание на мое творчество вместо того, чтобы отстаивать свои, зачастую ничем не обоснованные, представления о том, что другим должно рисовать.

РОССЕТТИ. Да, Рёскин многих запугал вами, и теперь те же кретины будут ненавидеть вас по другим причинам, а ваши находки начнут растаскивать разные паразиты.

МИЛЛЕ. Тем не менее, я у него в неоплатном долгу, поэтому еду, чтобы написать его портрет.

РОССЕТТИ. Я уверен, что его жена тебе понравится. Красавица.

ЭФФИ. «Осенние листья», картина…

МИЛЛЕ. Да, я знаю, но она замужем за Рёскиным.

РОССЕТТИ. Меня это никогда не остановило.

МИЛЛЕ. Ты спал с женой Рёскина?

РОССЕТТИ. Нет, думаю, что нет. Не припоминаю.

МИЛЛЕ. Я не такой, как ты, Габриэль. На самом деле эта богемная жизнь мне не в радость. Боюсь, есть у меня тайная тяга к респектабельности.

РОССЕТТИ. Что ж, скоро у тебя появится тайная тяга с миссис Рёскин. Будь у меня деньги, я бы их на это поставил.

МИЛЛЕ. Ставлю бутылку кларета, что меня к ней не потянет.

РОССЕТТИ. Две бутылки.

МИЛЛЕ. Заметано.

ЛИЗЗИ. Я думаю, вы оба совершенно ужасные.

РОССЕТТИ. Нет, Милле не ужасный. Только я. Это составляющая моего обаяния. Я не знаю, в чем обаяние Милле, но ужасность в него точно не входит, тогда как в моем обаянии это основное. Поэтому, пока он будет в Шотландии, ловя простуда и мечтая о миссис Рёскин, я буду здесь, восхитительно ужасный и мечтающий о вас. Разве это не здорово?

ЛИЗЗИ. Для мистера Рёскина – нет.

РОССЕТТИ. Рёскин из тех несчастных, которые смотрят на все и ничего не видят. Он учит нас каждую секунду подмечать каждую линию, каждый излом в том, что мы собираемся нарисовать, но не может увидеть карбункул на конце его собственного длинного носа.

ЛИЗЗИ. Я думала, мистер Рёскин – ваш друг.

РОССЕТТИ. Он мой друг. Я всегда говорю о моих друзьях прямо и жестко. Это часть моего обаяния.

ЛИЗЗИ. Нет, обаяния это вам не прибавляет.

РОССЕТТИ. На самом деле, знаете ли, я не такой плохой человек. Я все очень тонко чувствую, так Джонни?

МИЛЛЕ. Это правда. Он просто рисуется перед тобой. На самом деле он – барашек в волчьей шкуре.

РОССЕТТИ. Видите? Свидетельские показания, представленные по собственной инициативе самым знаменитым на сегодняшний день живописцем Англии, Джоном Эвереттом Как-его-там.

ЭФФИ. Осенние листья, картина…

( РЁСКИН и РОЗА )

РЁСКИН. Джон Эверетт Милле здесь совершенно не причем.

РОЗА. Но мои родители сказали, я…

РЁСКИН. Что? Что сказали твои родители? Что сказали тебе твои родители?

РОЗА. Они мне не говорили. Я их подслушала.

РЁСКИН. И что твои родители говорили обо мне за моей спиной?

РОЗА. Они говорили о скандале, связанном с вашей первой женой…

РЁСКИН. Да какое твоим родителям дело до того, что произошло между мной и моей первой женой?

РОЗА. Они говорили, что в Англии это знали все. Это было постыдно.

РЁСКИН. И что твои родители находили постыдным?

РОЗА. Я предпочитаю этого не знать. И они мне не сказали.

РЁСКИН. Тогда откуда ты знаешь, что это постыдно?

РОЗА. Для меня родители – наставники и учителя.

РЁСКИН. Твои родители – пара толстых, сплетничающих идиотов.

РОЗА. Да, но они – мои родители, и мой долг – прислушиваться к нем.

РЁСКИН. Если ты позволишь себе следовать наставлениям идиотов, ты сама станешь идиоткой.

РОЗА. Разве не именно этого ждут от хорошей девушки?

РЁСКИН. Ты надо мной смеешься?

РОЗА. Я смеюсь над моими родителями.

РЁСКИН. Тогда почему ты настаиваешь на послушании им, если видишь всю их нелепость?

РОЗА. Я британская подданная. И всю жизнь повиновалась нелепым субъектам.

РЁСКИН. Случившееся с Эффи было трагедией, простой и чистой. Скорее, не простой. И не чистой. Но это не та грязь… Ну почему мы должны об этом говорить? Неужели эта проклятая история будет преследовать меня до конца жизни? Если бы я только не уехал в Шотландию.

РОЗА. Я не хочу об этом слышать.