Станислав Хромов: Андрей Боголюбский, или Смерть русского Цезаря. Трагедия в пяти действиях

Мы все с тобою, князь и господин,
Куда идешь, туда и мы же следом.

Ну, хорошо.
За преданность и веру
Тебе прощаю такожде, но помни —
В последний раз, хотя еще и в первый,
Пока поможешь Мойзичу и дело
Обскажешь толком, после поглядим.
Ступайте все, хочу один остаться…

Мой сокол, ты устал, сосни недолго,
Пошлю к обеду мамку за тобой

Теперь не время, страшно мне, Улита.

Но отчего?
Как будто нет причины
Тревожиться.

Да вроде бы и нету,
Крепко мое владенье на Руси,
Казна полна и преданны холопы,
И в воле нашей младшие князья,
А нет покоя!
Словно жду чего-то,
Известия дурного или хуже —
Измены, или…

Сам не разберу.
Дружина с сыном младшая пирует,
Моя надежда, в будущем опора
Державы нашей, – днями донесли,
Что странные говоривают речи
Какие-то за чашами хмельными,
И будто бы Анбала между ними
Все чаще видят…

Сон мне был тревожный,
Что твой отец поднялся из могилы,
И до поры скрывается меж нами
В обличье чуждом бродит по земле
И подбивает верных на измену…
И этот сон как будто отразился
Сегодня явью…

Нет, не может быть.

Я врать не стану,
знаю – и Кучкович,
Свояк мой с ними любит повидаться,
Неладно что-то,
там же и Якимка,
Хотя седьмой воды на киселе
Родней он вам приходится.

Не верю.
Тебе во всем Кучковичи опорой,
А речи эти – мало ли болтают,
К тому же неизвестно и о чем.
Поди, в угаре девок не поделят.

Нет, нет, Улита,
чувствую иное.
Опасность чую с этой стороны,
И от того сегодня строг я с ними.
Скорей бы Жирославича услышать.

Так все же едешь?

Еду,
дорогая.
Не часто пусть,
но все же видеть князя
Должна столица.

Только ли?

Улита,
Тебя люблю,
тебя одну навеки
Одну тебя в душе боготворю.

Боготворишь,
а спать бежишь с другою?
Как будто я церковная икона,
Или сестра тебе я во Христе!
Останься!

Позже, Уля.

Нет,
Сегодня.
Я так хочу.
Сегодня и сейчас.

Под седлами уж кони застоялись,
Дружина ждет.
Загружены подводы…

Отдумал, князь?

Ступай, я скоро выйду.

Останься!

Нет, не думай ничего.
Я во Владимир езжу не за этим,
Не задержусь…

А вы почто сюда?!

Мужайся, брат…

Да что там?
Киев снова?
Опять Мстислав?

Гонец заутра прибыл
С известьем верным
– брат наш Глеб, однако
Не сам почил назад тому два года,
А только нынче вызнали – отравлен
Врагами был…

Известно, кто?

Известно.

Я чувствовал…
так вот оно, свершилось!
Мне в руку сон, Улита…

Что же будет?..

Рассказывай.

Да я скажу немного —
Подручный Глеба, Гришка, сын боярский,
Совместно со товарищи своими
Подбили Ростиславичей на это
И согласились подлого изгоя
Владимира Мстиславича принять.

Да, слава Богу, царствовал недолго,
Не допустил Всевышний.

Но, однако,
Владимиру ведь Киев полагался
В то время по закону старшинства.

Оставь дележ.
Коль мы начнем тягаться
Со всею Русью правом родовым,
А не своим величием державным,.
Начнется бунт, и брат пойдет на брата,
Как это было принято доселе,
Как и сегодня в западных пределах —
Ни правды нет, ни совести в князьях.

То верно, погубили братолюбца.
А ты же, князь, не ведая об этом,
Великий стол пожаловал Роману
Смоленскому, хоть вовсе не по чину
Сидеть ему на Киевском столе.