Михаил Шатров: «Дальше… дальше… дальше!»

Крупская.Этот угол был весь завален газетами. Я все ругалась…

Ленин.…неряхой называла…

Фофанова.Владимир Ильич, там детей в пионеры принимают.

Ленин.А детям в первую очередь не нужны потемкинские деревни… ( Реквизиторам, которые окружили площадку.) И не белая скатерть, а обычная клеенка… (Скатерть меняют на клеенку.) Так, хорошо. Мы готовы.

Освещается площадка, на которой выгорожен фрагмент кабинета Александра III в Зимнем дворце. Керенскийподнимается в кабинет.

Керенский(реквизиторам). На столе у меня был письменный прибор Николая II. А здесь, в углу, Андреевский флаг. Хотя нет, в октябре я уже не был морским министром… (Реквизиторам.) Здесь должно быть что-то революционное. Ну, например… ну, например… У Ленина в Кремле был кабинет заурядного директора плохонького банка… Я там не был, но знаю достоверно… Мы вообще никогда не были представлены друг другу, хотя наши судьбы перекрещивались не раз… Мы родились в один день — 22 апреля, правда, я на несколько лет позже… наши отцы в Симбирске трудились на ниве народного просвещения… мне было шесть лет, когда казнили Сашу Ульянова… Отец был потрясен, слег, я запомнил этот день на всю жизнь. В сущности, эта казнь и определила мой уход в революцию… Позднее отец не раз способствовал Ульяновым преодолеть обстоятельства, связанные с казнью Саши… Владимиру дали медаль… Характеристику в университет… Отец в отличие от меня очень высоко его ставил… Нашел! Нашел! Нужен красный бант! Красный бант! (Приносят красный бант, прикалывают на френч Керенскому, гардеробщики щетками пытаются снять с френча им одним заметную пыль). Не надо! Не надо! Френч утратит свой демократизм! Вот так… вот так…

Освещается площадка, на которой выгорожен фрагмент комнаты в Смольном, где заседал Центральный Комитет большевиков: столы, венские стулья, несколько кресел. Большевики поднимаются на площадку. Поначалу общение их друг с другом несколько скованно.

Дзержинский.Да, так есть… Это начиналось здесь…

Троцкий(реквизиторам) На столе была карта города, нам ее Смилга прислал.

Бухарин.Послушайте, а кто где сидел? Я уже не помню…

Свердлов.Да какое это имеет значение?

Сталин.Это имеет очень большое значение. Я сидел здесь, рядом с Лениным.

Бухарин.Коба, не выдумывай. Ты никогда здесь не сидел, ты всегда курил и поэтому торчал у окна или в углу.

Сталин.Я сидел здесь, рядом с Лениным. В забывчивости вы меня упрекнуть не можете, я всегда помню все.

Свердлов.Кроме того, что Ленина, как и Зиновьева, здесь никогда до 25 октября не было и быть не могло — они были в подполье, а после мы перебрались в кабинет Ильича.

Бухарин.Ну, хорошо, пусть твое место будет здесь. Но согласись, что ты всегда торчал у окна или в углу.

Сталин(упрямо). Я всегда был рядом с Лениным.

Троцкий.Это мы в «Кратком курсе» уже читали.

Свердлов.Этих разногласий у нас тогда не было, успокойтесь. (Бросив последний взгляд на декорацию.) Мы готовы.

Освещается площадка, на которой выгорожен фрагмент Быховской тюрьмы, классная комната с доской, в центре класса — бильярд, несколько кресел. Генералы поднимаются на площадку, осматривают декорацию.

Деникин.Какое было время… Иных уж нет, а те далече…

Лукомский.Художник — человек даровитый. Схвачено точно.

Марков(реквизиторам). Бутылочку коньяка, только шустовского…

Корнилов.Теперь все. Мы тоже готовы.

Фофановатолько что вернулась: на стуле сумка с продуктами, торопливо брошенное пальто. Ленину стола, просматривает принесенные бумаги. Фофановаразливает чай.

Фофанова.Я переволновалась: как вы тут один?

Ленин.Терпеливо ждал. Что на улице?

Фофанова.Спокойно. (Протягивает чашку чая.)

Ленин.Спасибо. Давайте мысленно пройдем весь маршрут до Смольного.

Фофанова.Зачем?

Ленин.На всякий случай. Я выхожу из вашего подъезда и поворачиваю…

Фофанова.Никуда вы из подъезда без разрешения ЦК не выходите. А будет разрешение, пойдете не один, поедете.

Ленин.Само собой. Но мало ли какие могут быть непредвиденные обстоятельства? Почему не подготовиться заранее?