Михаил Шатров - «Дальше… дальше… дальше!»

Плеханов.Я хочу говорить с вами по праву первоучителя российской социал-демократии.

Мартов.А я по праву старого… бывшего друга.

Ленин (резко). У меня сейчас нет времени на пустые разговоры. Позиции определились, баррикады возведены, доводы друг друга знаем наизусть, в чем смысл новых разговоров?

Мартов.В том, что сегодня перед нами весь ваш опыт, мы можем его спокойно проанализировать и сделать выводы, которые понадобятся тем, кто захочет стать на ваш путь.

Ленин.Почему в этот момент, когда нервы у меня натянуты до крайности, я должен вас слушать?

Плеханов.Да потому, черт возьми, молодой человек, что мы социалисты! Мы разошлись с вами в путях и методах осуществления идеи, но идея-то у нас одна! И любая ваша трагедия — это наша, и наоборот! И кто не будет чужую беду воспринимать как свою собственную, — тот не социалист!

Мартов.Большевики были и остались для меня товарищами, правда, совершающими ужасную ошибку, но все равно товарищами.

Ленин.Ваша ненависть к нам, доходящая до неприличия, сделала вас сегодня знаменем антибольшевизма.

Плеханов.Не отрицаю.

Ленин.А завтра…

Плеханов.Вы отлично знаете, что будет завтра! Завтра ко мне явится Савинков и предложит как самому авторитетному социалисту возглавить новое правительство, которое огнем и мечом уничтожит власть Совета Народных комиссаров. И вы знаете, что я ответил ему! «Я сорок лет жизни отдал рабочему классу не для того, чтобы расстреливать его в ту минуту, когда он ошибся!»

Ленин.Да, я знаю об этом.

Плеханов.А я знаю, что будет с вами через пять лет, как вам поможет в борьбе с проклятой болезнью ваш соратник, ставший вашим надзирателем. И эта трагедия, которая случилась с вами в конце жизни, дает мне надежду, что вы услышите меня.

Ленин.Ну, какой надзиратель? Все гораздо сложнее.

Мартов.После того как были опубликованы дневники твоих дежурных секретарей, где они записывали все свои разговоры с тобой, весь мир знает, какую борьбу ты вел зимой 23-го года за свое право сказать партии последние слова. Как подворовывал лишние минуты диктовок, как мучился без газет и информации. Не надзиратель? Но он же знал, что ты воспринимаешь его опеку как личную несвободу, Фотиева ему аккуратно все докладывала, он же знал что лечебный режим — полная изоляция от всей жизни — который он вокруг тебя создал, ты воспринимаешь как результат его указании врачам, а не наоборот. Если видел, знал, что доставляет столько мучений, столько страданий, почему не отказался, почему не отошел в сторону?

Сталин.Я отказывался, но мою просьбу не удовлетворили.

Мартов.Молчащий, болеющий Ленин устраивал, диктующий — никогда. Вчера генсека потребовал заменить, а что завтра? Поэтому еще строже режим, еще строже изоляция, еще страшнее кары нарушителям.

Перемена света.

Сталин.Послушайте, Крупская, я хочу говорить с вами. Как самочувствие Владимира Ильича? Что нового сегодня на этом фронте?

Крупская.Сносно, но не более того.

Сталин. Я послал ему виноград и груши, мне из Тифлиса товарищи привезли. Это очень хороший виноград, осенний.

Крупская.Спасибо.

Сталин.Скажите, Крупская, а вам известно решение Политбюро о больничном режиме Ильича, вас с ним ознакомили?

Крупская.Да, а что такое?

Сталин.На последнем пленуме ЦК обсуждался вопрос о внешней торговле, который страшно волнует нашего больного.

Крупская.Его волнует, что вы, Бухарин и другие цекисты могли совершить такую ошибку.

Сталин.Он направил Троцкому письмо, из которого даже ребенку ясно, что Ильич в курсе всех дел.

Крупская.Ну и что?

Сталин.Кто вам дал право нарушать решения Политбюро?

Крупская.Вы что это, всерьез?

Сталин.Кто дал вам право информировать Ленина о событиях политической жизни? Вы что, не понимаете характер болезни Ильича? Малейшее волнение может кончиться катастрофой. Нельзя играть судьбой партии.

Крупская.Я что-то ничего не понимаю.

Сталин.Не понимаете? Вы думаете, в партии две дисциплины — одна для всех, другая для жены Ленина? Во что превратится партия, если в ней будет две дисциплины — одна для простых, другая для избранных? Я вам прямо говорю: мы этого не потерпим! Как Генеральный секретарь я запрещаю вам говорить с Лениным на политические темы!