Жан Расин - Трагедии

Что бог быть должен чтим.
Что он жестоко мстит хулителям своим,
Не терпит тех, кому сирот тиранить любо,
Спесивца долу гнет, карает душегуба.

Понятно... А скажи, как те проводят дни,
Кто здесь живет?

Творцу хвалу поют они.

Ужель ваш бог хвалой так любит упиваться?

Мирским занятиям нельзя тут предаваться.

Чем развлекаешься ты, мальчик?

Иногда
С первосвященником я прихожу сюда,
И поручает он мне в час богослуженья
Соль подносить ему и подавать куренья.

И больше ты отрад не знаешь никаких?
Мне жаль, что столь суров твой жребий с лет таких.
А жить в моем дворце нет у тебя охоты?

Могу ли я забыть господние щедроты?

Не нужно это мне. Верь в бога своего.

Но он не чтим тобой.

Ты можешь чтить его.

Но служат божеству в твоем дворце чужому.

Что ж! У тебя свой бог, а я молюсь другому.
Они равны.

Один есть царь на небесах,
И этот царь — мой бог, а твой — лишь тлен и прах.

Все радости тебе я дам своею властью.

Иссохнет, как поток, неправедного счастье [294].

О ком ты?

Не гневись. Он ведь так мал сейчас...

Я поняла, чему он учится у вас.
Но мне, Элиаким, внушил ты восхищенье.
Никто из сверстников с тобой нейдет в сравненье,
А царство некому наследовать мое.
Брось свой унылый храм, скинь жалкое тряпье.
С тобой богатствами я рада поделиться,
И в этом нынче же ты можешь убедиться,
Коль во дворце моем согласен жить со мной.
Ты будешь для меня во всем как сын родной.

Как сын?

О, да.

Отца, которого люблю я,
Менять мне...

На кого?

На мать — и мать такую?

Он памятью не слаб: во всех речах его
Я узнаю тебя и мужа твоего.
Хотя я вас всегда щадила, иноверцы,
Вы яд вливаете невинным детям в сердце,
Им так меня черня и понося тайком,
Что их бросает в дрожь при имени моем.

Как повесть наших бед от них держать в секрете,
Коль ставишь ты себе в заслугу беды эти?

Да, полнят гордостью меня мои дела.
За кровь отцов я кровь потомков пролила,
Но ведь родитель мой и брат при мне убиты [295],
Мать брошена в окно под конские копыта;
При мне — взирал ли кто на зрелище страшней? —
Погибло семьдесят царевых сыновей [296]
За наказание каких-то там пророков [297],
Прозвавших мать мою вместилищем пороков.
Царица я и дочь. Так мне ли, став рабой
Трусливой жалости, забыть тот гнев слепой,
Который гибели обрек мое семейство?
Нет, за удар — удар, злодейство — за злодейство!
Как был с лица земли сметен Ахавов род,
Так мной Давидов дом погублен в свой черед.
Что стало бы со мной, когда б, собрав все силы,
Я материнских чувств в себе не подавила
И крови собственной не пролила ручьи,
Чтоб страхом укротить вас, недруги мои?
Не я — расторг ваш бог, безжалостный во мщенье,
Двух царственных домов былое единенье.
К сынам Давидовым враждой пылаю я.
Они чужие мне, хотя в них кровь моя.

Да, преуспела ты. Но пусть нас бог рассудит.

Нет, пусть ваш бог верней своим обетам будет.
Где тот Давидов сын, царь всех земных племен,
Который вам давно с небес предвозвещен
И о котором вы мечтаете крамольно?
Прощай! Но встретимся мы снова. Я довольна:
Хотела видеть я — и видела.

Назад
Прими того, кто мной был под охрану взят.