Александр Строганов: Чайная церемония

/ Сон в двух действиях /

Дождь, чья служба началась, судя по тому, что речь его невнятна, уже давно, настроит вас на требуемый чайной церемонией лад. Только вслушайтесь и постарайтесь ни о чем не думать некоторое время. До тех пор, пока вы не сможете различать в темноте приметы небольшой, пропахшей благовониями комнатки, куда вот- вот войдет Борис. Сейчас. Еще минутку. Вот он входит. Как будто боится кого- то разбудить, старается бесшумно снять туфли. Нет, скрип половицы выдает его. Надо заметить, что скрип- то так себе, пустяковый, можно было бы и не обратить на него внимания, когда бы тихий дождь, прирученная темнота и незнакомые запахи не пробудили в вас некой чуткости, напоминающей о себе, согласитесь, не часто, как правило в минуты опасности или в приступе любви. Кроме вас Бориса услышал еще и невидимый музыкант, знающий толк в восточной музыке. Он принимается за мелодию с неторопливостью искушенного иллюзиониста. Еще кто-то, — зажигается ночник, а потому вашим глазам не больно. Ах, вот, кто это. Женщина. Китаянка, похоже. Да, скорее всего, китаянка. Лет тридцати. Она кланяется в приветствии, подходит к Борису, снимает с него мокрую шляпу, плащ.

Вы сразу определите, встречали ли вы Бориса прежде. Такие люди запоминаются. Он старше женщины. Ему, наверное, сорок или около сорока. Сухощав. Удлиненное лицо. Крупный нос. Нет, это не главное. Глаза. Его глаза пронзительно молчат. Вот такие глаза отпечатываются в памяти. И руки. Что-то необычное есть в его руках. Да, он почти не пользуется ими. В них нет послушания. Когда он пытается что- нибудь взять, его пальцы некрасиво топорщатся. Борис. Такой вот Борис. Он садится на циновку около низкого столика. Китаянка уходит. Борис закрывает глаза. С этим начинается чайная церемония.

Женщина — определенно китаянка. Перед тем, как войти в комнату с подносом, полным приборов, для проведения церемонии, она переоделась. Традиционное китайское одеяние. В каждом ее жесте века. Покой и уверенность. И что- то гипнотическое. Над столиком появляются вензеля пара. Остро пахнет чаем. Борис неподвижен. Даже когда китаянка подносит к его лицу гайвань, чтобы он смог в полной мере насладится ароматом, он не совершает встречного движения. Дождь и музыка. Да музыка ли это? Это- что- то большее чем музыка, волны неосознаваемой симметрии, меняющие и порядок, и цвет, и очертания, и, кажется, саму судьбу. Китаянка передает Борису первую крохотную чашечку. Он держит ее обеими ладонями..

БОРИС Странная фантазия, — хотел не будить тебя. Войти в комнату и сидеть в темноте. Долго сидеть. Просто так.

Китаянка порывается уйти. Борис останавливает ее.

БОРИС Нет, нет. Это прошло. Теперь, напротив, мне уже не хочется быть одному. Наверное эта музыка успокаивает. Мне кажется многие не любят эту музыку от того, что просто никогда не слышали. Или слышали не в тот момент, когда она необходима. Спешат. И я спешил прежде. Дурак был. Суета- одна из разновидностей жадности. Жадность поедает наслаждение. Суета убивает вкус. Такова плата. Поговори со мной.

Китаянка улыбается.

БОРИС Почему ты улыбаешься? Я велел тебе говорить со мной, а не улыбаться.

НОРА Мне приятно, что вы захотели беседы. Это впервые за два месяца.

БОРИС Говори со мной не об этом.

НОРА О чем же?

БОРИС Тебе лучше знать. Что- нибудь отвлеченное, далекое от меня, от нас.

НОРА Так не бывает. В нас все есть и мы- во всем.

БОРИС Не затевай дискуссии. Рассказывай что- нибудь, а я буду слушать.

НОРА Стихи?

БОРИС Я разлюбил стихи. Стихи связывают, принуждают следовать за ними, а это мучительно. Просто речь. Хочу просто слышать речь. У тебя приятный голос. Хочу его слышать. Хочу познавать тебя.

НОРА Познание — не речь.

Знающий не говорит, говорящий не знает.

Закрывают их отверстия.

Запирают их врата.

Затупляют их остроту.

Разрубают их путы.

Смягчают их сияние.

Объединяют их прах.

Это определяется:

Мистическое объединение.

Причинность:

Нельзя, захотев, быть родственным.