Борис Штейман - Пьесы

В и т а л и й П е т р. Ну что ж, пойду, пожалуй… А вам я завтра снова куплю молока.

Т е т я М а т ы ш а ( оживленно ). И сыра! Если не затруднит… Какой ужас! Я потеряла всякий стыд! Вы же на отдыхе! Ничего не покупайте. Сама как-нибудь управлюсь. Или ближние подсобят.

В и т а л и й П е т р. Обижаете, тетя Матыша, обижаете! Я и есть ближний. Да и корысть у меня. Я вам сыр, а вы, глядишь, и расскажите еще что-нибудь. Так что, договорились. Пока! ( Уходит .)

Пляж. Сломанные лежаки. Одинокий грибок от солнца. Скамейка. Слышен шум прибоя. Появляется Виталий Петрович. Садится на скамейку .

В и т а л и й П е т р. Мои, наверно, уже на вокзале… Завтра будут дома. Почему-то прошлая жизнь кажется выдуманной. Книги, диван, телевизор… линолеум на полу… Как-то уж очень легко я оторвался от этого привычного багажа… Странно… А совершенно неправдоподобное теперь кажется предельно настоящим…

Сзади к Виталию Петровичу подкрадывается начальник поезда. У него одичавший вид. Золотое шитье галунов и звездочек вырвано с мясом. Козырек фуражки сломан и захватан нечистыми пальцами. Лицо заросло серо-седой щетиной. Усы стали еще больше. Он осторожно дотрагивается до плеча Виталия Петровича. Тот вздрагивает и поворачивается.

У с а т ы й ( приложив палец к губам ). Т-с-с…

Виталий Петрович смотрит на него в изумлении.

У с а т ы й. Да-да! Все правильно, Виталий Петрович! Опустился! Но об этом после. Сначала дело. Вам телеграмма!

Усатый садится рядом с Виталием Петровичем. Роется в грязной спортивной сумке, достает оттуда замызганную амбарную книгу.

У с а т ы й. Распишитесь против красной галочки!

В и т а л и й П е т р. Почему не почтой?

У с а т ы й ( укоризненно ). Виталий Петрович! Вы меня огорчаете!

Виталий Петрович расписывается. Усатый вручает ему праздничный бланк .

У с а т ы й. Понимаю ваше недоумение, Виталий Петрович. Вы угадали, подал в отставку. Небось удивляетесь, что это, мол, старый пес так разоткровенничался? Объясняю — необходимо поделиться. Начальство, Виталий Петрович, начисто лишено воображения. Решили, что я ошибся тогда с телеграммой. Ведь адресована была Кротову. А на железной дороге ошибок не прощают, Виталий Петрович! Вот и того!

В и т а л и й П е т р. ( с опаской ). Мне кажется, вы немного… э-э… устали.

У с а т ы й. Не думайте, я совершенно здоров! Немного опустился, но это чепуха!.. Чушь! ( Напряженно трет лоб .) О чем бишь я?

В и т а л и й П е т р. Простите, не знаю вашего имени и отчества.

У с а т ы й ( приподнимаясь, важно ). Лавачи Христиан Христианович!

В и т а л и й П е т р. Христиан Христианович, а может и не было ошибки? Вот ведь и вторая телеграмма! ( Читает телеграмму .) Кротову… Да, хм, да…

У с а т ы й. Никакой ошибки, уважаемый Виталий Петрович. Вы совершенно правы. Интуиция, подсознательное! Они говорят мне, никакой ошибки нет! Разве они могут подвести?

В и т а л и й П е т р. Не могут.

Л а в а ч и. Неужели бы мне удалось дослужиться до такого поста без интуиции? О! Я бы многое мог порассказать вам, Виталий Петрович, из жизни начальника поезда. Это почище, чем у вас. Уверяю! Конечно, и у вас тоже, дай бог! Не думайте, понимаю, одна конспирация чего стоит! А погони, засады, драки, тайники! Но я уверен, что все образуется. Все выяснится. И меня восстановят… Конечно, восстановят! Но не в этом дело. Вы верите в справедливость?

В и т а л и й П е т р. ( замявшись ). Конечно, верю. ( Твердо .) Ну а как же иначе, товарищ Лавачи?

Л а в а ч и. Фифти-фифти, Виталий Петрович! Примерно сорок девять за и столько же против, остальные воздержались… Впрочем, не в этом дело…

В и т а л и й П е т р. А небось трудно дослужиться до начальника поезда? А, Христиан Христианович?

Л а в а ч и. И эх, как трудно! Да и вообще, Виталий Петрович, карьера — штука трудная. ( Загорается .) Да что там! Бывает, разгонится поезд, впадет машинист в раж. Можно понять. Все мы люди. А рельсы-то и… разобраны! А? Каково? ( Смеется, видя изумление Виталия Петровича .) Вот и поработай с такими, которые лишены тормозов по причине. ( Выразительно стучит себя по голове .) Эхма! А скольких пришлось подсидеть? Должностишка-то лакомая. Ох, лакомая!

В и т а л и й П е т р. А почему — «и эх»?

Л а в а ч и. Это специально для вас, Виталий Петрович! ( С усмешкой .) Для усиления, так сказать, воздействия. Известный прием. Чтобы лучше дошло. Для экспрессии, так сказать. А то ошибка, ошибка… Устал я что-то, пойду, пожалуй… ( Уходит .)