Исидор Шток - Драмы

Л а м м е. Он сбежал от нас! Сбежал к испанцам на моей лодке! Я говорил, что нельзя доверять этому отродью. Сын не лучше папаши.

Сильный взрыв.

Тиль! Ты слышишь меня, Тиль?!

Л о ц м а н. Ланд-Шейдин летит на воздух!

Л а м м е. Ты слышишь, Тиль! Ланд-Шейдин взорван!

Л о ц м а н (опускает шест за борт) . Одиннадцать футов! Клянусь западным ветром, вода прибывает!

Труба.

Г о л о с. Сигнал: на весла!

Л а м м е. Тиль! Смотри, как взлетают в воздух испанские паруса! Смотри, как опускаются на дно их корабли у Ланд-Шейдина! Ты слышишь меня, Тиль?!

Л о ц м а н. Он уже не слышит…

Л а м м е. Не смей умирать, Тиль! Не смей!

Труба.

Г о л о с. Вперед к Ланд-Шейдину!

Т и л ь (невидящими глазами смотрит на Ламме) . Вперед к Ланд-Шейдину! Никому не говори о моей смерти, Ламме… Закрой мне лицо платком… Если спросят, кто здесь лежит, скажи, матрос, имени которого ты не знаешь… Ламме, ты видишь Лейден?

Л а м м е (отворачивается, стараясь, чтоб Тиль не видел его слез) . Да, да, мы проезжаем по Зеленой дороге… Осталось позади озеро Свежей Воды… Миновали Зотермейер и Норт Аа… Вот они, красные кирпичные крыши, высокие сваи, широкие мосты… Серые стены города… Вот Треугольная площадь. Мы плывем прямо по улицам… А вот и дом бургомистра… У окна стоят Неле и Магда. Они ждут тебя… Они заметили наш корабль… Они машут платками… Они зовут тебя: «Тиль Уленшпигель! Ты слышишь, Тиль Уленшпигель? Не умирай! Не смей умирать!.. Ведь ты же душа Фландрии… мы ждем тебя, Тиль!» Ты видишь их, Тиль?

Л о ц м а н. Он уже ничего не видит. Закрой его лицо платком.

Г о л о с. На флагмане сигнал: «К бою! Перед нами главные силы испанцев!»

Труба играет: «К бою!»

Та же, что и в первом акте, комната в доме Верфа. За окном сумрачный, дождливый день. Сквозь сетку косого дождя видны мокрые крыши, купола церквей, башни. Вместо тюльпанной оранжереи на окне стоит только один цветочный горшок. У потухшего камина слепая В и к а. У окна М а г д а и Н е л е. Магда перебирает струны лютни.

В и к а. Что за окном, дочка?

М а г д а. Дождь… Под дождем на всех крышах люди. Они смотрят на запад… Но флота Оранского не видно… Корабли лежат на мели… Едва они прошли Ланд-Шейдин, как вода снова спала и снова подул восточный ветер… Корабли лежат на зеленых пастбищах, на вершинах деревьев, на крышах домов… Вокруг нас по-прежнему только враги… Ты засни, нянька. Засни… А когда проснешься… увидишь, как вдруг повернутся все флюгера на всех крышах… Подует западный ветер… ветер…

Н е л е. Смотри, Магда!.. Пока ты пела, стебель тюльпана еще поднялся. Бутон набух, вот-вот распустится. Я никогда не видела тюльпанов, вырастающих осенью.

М а г д а. Это необыкновенный тюльпан… Его растил Петер Клееф. Такого цветка нет ли у кого в Голландии. Сегодня ровно семь месяцев, как он принес сюда горшок с луковицей… Чем больше я смотрю на этот цветок, тем больше думаю о Петере… Еще детьми мы поклялись, что всю жизнь будем вместе и умрем в один день…

Н е л е. А Тиль? Ты забыла его?

М а г д а. Он не мой, Тиль… В те минуты, когда он говорил о зеленых дорогах Нидерландов, по которым идут влюбленные, о звездах и птицах, он всегда думал о тебе, Неле… Я поняла это… Поняла и перестала слушать его рассказы…

В и к а. Что за окном, дочка?

М а г д а. Дождь… Косой дождь… и восточный ветер… Вот кусок лепешки, съешь его, нянька… съешь… Ведь ты давно уже ничего не ела…

В и к а. Что ты, дочка, я сыта… Я очень сыта… Сама кушай. А я сыта…

Входит В е р ф. Он очень исхудал. Но держится прямо. Чтоб не видели его слабости, он бросил палку и ходит без нее.

В е р ф. Прилетел голубь от адмирала Буазо. Флот гёзов уничтожен. Остатки его бежали к океану. Адмирал пишет, что единственный путь наш — построить все население города в четырехугольник, поставить в середину слабейших, стариков, детей, и попытаться с боем пробиться сквозь ряды испанцев.