Игорь Соболев - Моя деревня

К и с е л е в (сует таблетки в рот и запивает) . А что это?

К у з ь м а. Самое надежное! Пурген! Во! Проверено! Как рукой снимет. Ты только посиди в спокое минут пятнадцать. Вот сюда. На диванчик сядь. (Бережно отвел Киселева к дивану. Усадил. Тихо.) И сиди. Я тебе очень сердечно благодарный, Николай Иваныч, за такой… скромный подарок. Это вот и есть настоящая забота об нас, простых и скромных людях труда…

Киселев волком смотрит на него.

Ну, ты не ярись. У каждого Ермишки свои делишки. Я так полагаю, что вы теперича должны вынести постановление такое, чтоб нам сюда водопровод подвести, отопление сделать.

К и с е л е в. Да ты что, грибами отравился? Да где ж это видано такое безобразие? Нам механизацию вводить надо, а ты «отопление».

К у з ь м а. Ну, а если этого не будет, ты сам понимаешь, что при таких условиях я дальше проживать в вашей деревне не смогу. Подамся с семьей к сыну Василию в город. Кате… Максимовне, как большому чину, враз квартиру в центре, машину «фиат» выделят.

К и с е л е в. Слушай, Кузьма, а ты, часом, не с ума ли спрыгнул? Или ты уж так свою жинку не любишь, что опозорить на весь район хочешь? Мил друг, мы ж с тобой фронтовые товарищи были. Почитай, только вдвоем с фронта возвернулись, а сколько наших деревенских по всей Европе зарытыми остались?! Опомнись, Кузьма! Ничего, кроме позора, из этой затеи не выйдет…

К у з ь м а. Ох, не то ты говоришь, Коля, не то! Всем ведь удобства хочется. А нам теперь вроде бы по штату положено.

К и с е л е в. Обалдел ты, парень. Ей-богу, свихнулся.

Хочет встать, но Кузьма усадил его обратно.

К у з ь м а. Ты сиди спокойно да рассуждай трезво.

К и с е л е в. Хорошо. Давай так. Ты понимаешь теперь свое положение? Нет, не понимаешь. Тебе сейчас все свое прежнее житье надо прикрывать, да не в сторожах дремать, а в колхоз возвертаться требуется.

К у з ь м а. Прошла голова?

К и с е л е в. Проходит вроде. Ты не переводи на другое! Ну!

К у з ь м а. Ты «ну», и я «ну», а ехать-то не на чем.

К и с е л е в. Да будет тебе за шутки прятаться! Иль и вправду поглупел на печи? Знаю, что не веришь. Разуверился. А перемены видишь? Кузьма! Слышишь? Или действительно говорят: Кузьма — дурак?

К у з ь м а. Поглядел дурак на дурака да плюнул: эка невидаль!

К и с е л е в. Опять?! Может, начнем соревноваться, кто острей на язык? Так, что ли? Смотри, куда жену Советская власть вывела. Разве можно теперь тебе все в сторожах ходить? Подумай. Ой, чтой-то мне желудок замутило… Ты чего мне насыпал? Ой-ой!

К у з ь м а. Сиди спокойно, Коля! При головной боли нервничать вредно!

К и с е л е в. Шутник!! (Выбегает.)

К у з ь м а. Ты что, ошалелый, что ли! При чем тут я? (Подошел к ящику. Взял таблетки.) Ведь мне-то всегда помогает. (Читает.) «Пурген». Нет, те как-то по-иному назывались… Ах, вот они! Пирамидон. Во! А я чего?! Ой, перепутал! Ну ничего! Нет, а то, может, обидится?.. Ну, шут с ним! А то пристал, понимаешь: «Почему не в колхозе?» А ты, Николка, сколько лет обещал: «Скоро да скоро…» И ничего! А вот бабу сделали начальством, так сразу забегал. Не искал бы в селе, а искал бы в себе. Нет. Я все равно поеду в город к Василию, как уговаривались с Катенькой. А то ишь ты, «спекулянт»! Обзывать-то людей я и сам умею, а ты вот попробуй не взять, когда… дают… (Подошел к письменному столу. Ворчливо.) А то, думает, притаранил заграничный стол — и все?! Теперь я должен в глаза ему нырять? (Погладил по крышке, по бокам стола. В раздумье.) И на кой шут тебе, Кузьма, этот полированный сундук с дымом? А вот нет! Солнышко на нем играет, по душе Христос босиком идет. Мое! Светло, радостно, празднично! И все к тебе, Кузьма Петрович, с почтеньицем… (Спохватился.) А завтра с поклоном? Шапку ломать? Ты чего же это, советский кулак? Или забыл, как мироед Прошкин тебя, еще совсем дитенка, голодом морил? Забыл. Забыл, как батю в овраге все это кулачье до смерти секло?.. (На секунду задумался.) Ну, хватит, хватит царапаться изнутри! Будя! (Сам себя подбадривает.) Это просто растущие потребности!.. А и до коих пор они в тебе расти будут?.. (Вздохнул.) Жадность, жадность! И что мне с тобой, проклятущей, делать? (Столу, сердито.) Да стой, не отсвечивай! Черт с тобою, зараза полированная! (И снова в раздумье.) А насчет плитки-то он теперь с обиды не передумает? А? Вот беда… Вот беда! (Мимоходом увидел свое отражение в зеркале, на секунду полюбовался собой.) И чего вырядился, как на святки? Морда-то опухшая. Вид такой, что аж медали потускнели. Вроде как стыдно им за тебя, пьянчугу приколхозную… У-у! (Ткнул пальцем в зеркало, в свое отражение.) Не срами товарищей погибших. Скинь все награды! При такой личности это все одно что оплевать свою молодость! (Снимает медали и ордена, прячет их в шкатулку. Поглядывает на сервант.) Только и мечта, как стакан запрокинуть вверх дном! У-у! (Схватился за голову.) Может, повеситься от стыда? Ведь что творю, как живу, куды я двигаюсь?! Раком в болото корячусь! У, зараза совесть! Заела!! Нет!! Все!! Все сызнова! Все как у людей! И даже капли в рот ни единой!