Игорь Соболев - Моя деревня

К и с е л е в. Ни к чему эти такие твои слова… Ни к чему. Вот приедет Катерина Максимовна…

Л а р и с а. Вот приедет мама, и уеду я к брату в город. Все равно нам здесь, в этой бригаде, света, видно, не дождаться. Васька отслужил и чего-то не больно поспешил в нашу деревню, а в городе на производстве устроился. И все там, что угодно. И удобства разные, и теплота, чистота… Молодых парней в общежитии триста штук, и все холостые… И мой Женька-студент тоже там… Простите, дядя Коля, но больше нет моей мочи. Нет моих сил и возможностей.

К и с е л е в. Да ты знаешь, как у нас скоро все повернется в селе?

Л а р и с а. Мама ваши эти обещания слушала-слушала, руками своими всю жизнь на ферму и воду, и корма, и навоз, да и то же самое молоко таскала, а теперь у нее руки-то… сохнут. Да, да, дядя Коля, сохнут. Вы про это не знали? Так нешто она пожалуется когда? Куда там! И ни я себе, ни она мне такого будущего, да еще и незамужнего, счастья желать не желаем. Вот так.

Уходит. Долго и нудно кашляет Бобров в своей комнате. В сенях грохнуло ведро. Голос Кузьмы: «А, черт! Ктой-то поставил, а я спотыкайся, на место становь?»

Одновременно входят К у з ь м а из сеней и Б о б р о в из своей комнаты. Бобров идет в сени умываться. Кузьма раздевается.

Б о б р о в (на ходу) . Доброго утра, Кузьма Петрович. Здравствуйте, Николай Иваныч.

Кузьма стягивает с себя сапоги, вешает на вешалку одежду и берданку.

К у з ь м а. Для кого, может, и доброе, а для меня самое распронесчастное! Утопили мыши кота, да мертвого.

К и с е л е в. Кончилось твое хмельное проживание, Кузя.

К у з ь м а. Не зли меня. Не сгоняй щуку с яиц.

К и с е л е в. Ладно, ладно. Чего звал-то?

К у з ь м а. Как чего? У тебя для чего голова на плечах? Ты соображаешь, в какую боевую обстановку мы с тобой попадаем? Нет? Катерина Максимовна кто такая?

К и с е л е в. Ну, доярка.

К у з ь м а. Доярок в бригаде много. Еще кто?

К и с е л е в. Ну, депутат областного Совета, Герой Труда.

К у з ь м а. Правильно. Ну, а еще?

Киселев пожимает плечами.

Жена она моя законная. Жена любимая. И член, можно сказать, правительства. Вот кто. А ей избирателям отвечать на письма надо? Надо. Стало быть… становь ей стол сюда… Да не заваль какую, а самый что ни на есть!..

К и с е л е в. А не даст она мне за тот стол, что я куплю, по шее?

К у з ь м а. Это смотря как преподнести. Соображай. Действуй, Коля, быстренько. Проворней, проворней! Ох-хо-хо! (Лезет на печь.) Боль врача ищет… Вот придет ноне, а стола нету. Вот сраму-то, вот стыдобушка… на твою головушку…

К и с е л е в. Да полно каркать-то… (Двинулся к двери.)

К у з ь м а. Погоди. Еще чего скажу… Как мы есть семья областного Совета… то и крышу в сарайчике распорядись шифером покрыть… да эту плитку… как ее… ну, такую, белую… газовую… незаметно так приставь в сенцах.

К и с е л е в. Да где ж я ее возьму, эту газовую плитку?

К у з ь м а. А ты в район, в исполком, сходи. Не дадут — иди пожалуйся на них в райком партии. Что мне, тебя учить, что ли? Да, смотри, чтоб тебе нашу не всучили, ты польскую или, еще лучше, югославскую требуй. Ведь депутатов-то у нас в районе сколь человек, и одна из немногих моя супруга дорогая…

К и с е л е в. И не стыдно тебе, Кузьма?

К у з ь м а. Стыдно знаешь кому?.. А нам положено. Действуй.

Киселев уходит.

Меня еще совестить удумал. Я ль не по совести после войны горб в колхозе ломал? Не я ль всякую рухлядь в бороны да плуги перековывал? А вы мне что? Советы да обещания? Бабу, любимую жинку свою, только в коровнике и видел! Нет, мил друг Николай Иваныч, ныне дураки перевелись задарма холку в кровь сбивать! Ныне всяк о себе да об своем, а я один, как выродок, не усвоил, что эгоисты кругом. Хватит! Да я, может, этого дня всю жизнь ждал. А теперь главное — не теряться. Главное — вовремя все обзавести. А то завтра еще неведомо, изберут ее снова или нет.

Проходит Б о б р о в, утираясь полотенцем.

К у з ь м а. А тебе, жилец, чего не спится?

Б о б р о в. Да уж пора домой написать. До смены настрочу и по дороге в ящик кину. (Ушел. Потом возвращается.) Я тут сяду, не возражаете? (Не дождавшись ответа, сел за стол.)

Кузьма ворочается на печи. Пауза. Мелькает на потолке тень Боброва. Бобров садится за стол. За окном заметно светлеет. Кузьма во сне закричал. Бобров от неожиданности вздрогнул.

Б о б р о в. Что с вами, Кузьма Петрович?

К у з ь м а. А?.. Нет, ничего. Это только глаза заведу — враз какая-нибудь жуть мерещится. Баба из города возвращается. Грех с орех, ядро с ведро. Так-то мне сумеречно.