Лев Шейнин - Пьесы

Л а р ц е в. Еще в Москве на очной ставке с вами Алевтина Кротова заявила, что вы не Али Хаджар, а полковник Грейвуд, направивший ее со шпионским заданием в СССР. Так?

Г р е й в у д. Да, так она сказала. На самом дело не так.

М а л и н и н. Но представитель иранского посольства, которому вы были предъявлены, отказался от вас и заявил, что ваш паспорт подложный. Так?

Г р е й в у д. Да, так он заявил. На самом деле не так. Я не отвечаю за слова, вызванные чувством мести.

Л а р ц е в. Это уже нечто новое.

Г р е й в у д. Точнее — старое. Я был в оппозиции к шахскому правительству, и теперь мне за это мстят.

Л а р ц е в. Так вот, господин оппозиционер, мы доставили вас в Берлин для новых очных ставок. Поэтому я спрашиваю в последний раз: признаете ли вы, что являетесь Джеймсом Грейвудом?

Г р е й в у д. Ни в коем случае.

Ларцев нажимает кнопку. Входит С е р о в.

М а л и н и н. Пригласите фрейлейн Бринкель.

С е р о в уходит.

Вам знакома эта фамилия, Грейвуд?

Г р е й в у д. Грейвуду она, может быть, знакома. Мне — нет.

Входит Э р н а Б р и н к е л ь.

Л а р ц е в. Фрейлейн, вам известен этот человек?

Э р н а. Конечно. Это полковник Грейвуд.

Г р е й в у д. Ханум, вы меня с кем-то путаете.

Э р н а. Это вы путаете фрейлейн с ханум.

Л а р ц е в. Подождите, пока напишут протокол.

Э р н а Б р и н к е л ь уходит.

Вам известна Наташа Леонтьева?

Г р е й в у д. Наташа Леонтьева? Понятия не имею.

М а л и н и н. Хотя она сидела в подвале вашей виллы. Но уж не сидит.

Г р е й в у д. Простите, я вас не понимаю.

М а л и н и н. Наташа и ее товарищи, сидевшие в подвале, сумели бежать и находятся здесь. Ясно?

Г р е й в у д. Какой подвал? Какая Наташа?

Л а р ц е в. Сейчас увидите. (Нажимает кнопку.)

Входит Н а т а ш а Л е о н т ь е в а.

(Наташе.) Вам известен этот человек?

Н а т а ш а. Да, к несчастью… Это полковник Грейвуд…

Л а р ц е в. Одну минуту. Обвиняемый Грейвуд, вас опознал уже третий свидетель. Не хватит ли валять дурака?

Г р е й в у д. Если меня опознают даже сто ваших свидетелей, то от этого Хаджар не превратится в Грейвуда. Кроме того, все ваши свидетели — женщины. Но в Коране сказано: «И лучшая из них тоже змея!» Поистине нет бога, кроме Аллаха. И Магомет его пророк. (Молится.)

М а л и н и н. Наташа, подождите в приемной.

Н а т а ш а Л е о н т ь е в а выходит.

Л а р ц е в. Обвиняемый, ссылки на Магомета не имеют юридического значения. Тем более что при судебно-медицинском осмотре вы оказались, увы, не правоверным.

Г р е й в у д. Эта мелкая деталь, господа, — еще не повод для обвинения в шпионаже. Единственный вывод, который вы можете из этого сделать, — это, что мой отец был плохим мусульманином. Если это наказуемо по советским законам, судите его, а не меня.

Л а р ц е в. О, вы еще в состоянии острить!.. Ну что же, если вам не нравятся женщины-свидетели, пойдем вам навстречу. По вашей просьбе фрейлейн Эрна вызвала своего компаньона, господина Штумпе. (Нажимает кнопку.)

Входит Ш т у м п е.

Ш т у м п е. Честь имею, господа! Чем могу служить?

Л а р ц е в. Герр Штумпе, надеюсь, нет нужды представлять вам этого человека?

Ш т у м п е (повернувшись с Грейвуду) . Всевышний, кого я вижу?! Мистер Грейвуд, весьма рад…

Г р е й в у д. Впервые вижу этого человека!

Ш т у м п е. Что?! Простите, но еще ни у кого не было оснований отказываться от знакомства с фирмой «Отто Штумпе и сын»… Я всегда вовремя платил по векселям и…

Г р е й в у д. Вы сумасшедший или провокатор.

Ш т у м п е. Что?! Дорогой, вы действительно дорогой, вы недешево мне обошлись, но я заплатил вам все, до последнего пфеннига…

Г р е й в у д. Я не Грейвуд, вы меня с кем-то путаете…

Ш т у м п е. Путаю? Когда надо было получать с меня деньги, вы не считали, что я путаю… Что здесь происходит, господа?

Л а р ц е в. Мистер Грейвуд уверяет, что он иранский доктор Али Хаджар, специалист по персидской поэзии, и что…

Ш т у м п е. Остановитесь, я могу умереть от смеха!.. Его поэзия обошлась мне в десятки тысяч марок. Как вам нравится такая поэзия, господа? Это больше похоже на мелодраму, если говорить откровенно… Я просил бы вас, господа, разрешить мне уйти.

М а л и н и н. Подождите, пока будет готов протокол.

Ш т у м п е. Протокол?.. Я терпеть не могу протоколов, господа.

Л а р ц е в. Вы подпишете протокол как свидетель.

Ш т у м п е. Свидетель? Господа, есть слова, от которых я бегу как от чумы. Например, «наш великий фюрер», «дранг нах остен», «мировое господство» и «реванш»… Слово «национализация», между нами говоря, тоже не украшает жизнь… Но слово «протокол» безусловно укорачивает ее, как я давно заметил…