Драмы и комедии

З е л к и н. Не понимаю, почему Горлохватский либеральничает. Давно бы пора с ним распрощаться.

З и н а. Жалеет… Чувствительная душа у Александра Петровича.

З е л к и н (ревниво) . Особенно к тебе.

З и н а. Зелочка, опять ревнуешь? Вот я скажу Александру Петровичу, так он тебя отучит.

З е л к и н (сердито) . Шутки эти ты на своей спине почувствуешь.

З и н а уходит, захлопывая дверь перед его носом. Зелкин подходит к телефону, берет трубку и разговаривает, как будто ничего не произошло.

Петя?.. У нас скоро доклад интересный… Про новый вид ископаемого животного… Наш директор Горлохватский… Точно не знаю… Что-то выкопал… Человек он солидный, уж коли выкопает… Очень интересно… Ну, пока! (Уходит.)

В е р а (входит) . Ну как, Александр Петрович, раздобыли деньги на экспедицию?

Ч е р н о у с. Мне не до экспедиции, Вера Михайловна!

В е р а (удивленно) . Почему?

Ч е р н о у с. Меня, кажется, во вредители зачислили.

В е р а. Что это значит? Как это случилось?

Ч е р н о у с. Я и сам не знаю, как это случилось. Вчера лег как честный советский гражданин, а сегодня встал, гляжу — что-то неладное. Некоторые знакомые не узнают меня, при встрече на другую сторону улицы переходят.

В е р а. Может, это вам все кажется?

Ч е р н о у с. Сегодня меня не допустили читать лекции на геофаке. Это мне уж наверное не кажется. Декан, имевший любезность меня об этом уведомить, был не призраком, а реальным деканом, уважаемым Михаилом Денисовичем.

В е р а. Да не может быть!

Ч е р н о у с. Может быть, Вера Михайловна! Я сегодня в этом убедился. Книжку мою не пустили в печать. Тоже скажете — не может быть?

В е р а. Слушайте, это ведь не шутки!

Ч е р н о у с. Я думаю… Какие уж тут шутки!

В е р а. А причины? Вы пробовали узнать, что за причины?

Ч е р н о у с. Пробовал… Ничего не вышло… Бормочут что-то невнятное, глаза в сторону отводят… Ничего не разберу. Одно мне ясно сказал директор издательства: «Заберите рукопись, она нам не нужна!»

В е р а (расстроенная) . Но вы ведь за собой никакой вины не чувствуете?

Ч е р н о у с. Какая же вина? Вот тут я сам, тут и моя работа — у всех на виду.

В е р а. И связей у вас никаких таких не было?

Ч е р н о у с. Я уже и сам старался вспомнить. Не было…

В е р а. Черт знает что такое! С этим ведь надо бороться. Нужно найти виновного.

Ч е р н о у с. А он, подлец, хитрый, — молчит и не отзывается. Как тут его найдешь?

В е р а. А найти надо.

Ч е р н о у с. О, если бы нашелся! Я бы ему, негодяю, в глаза плюнул.

В е р а. А он бы утерся и снова за свое. Нет, мы расправимся с ним более сурово.

Ч е р н о у с. Но для этого надо бросить работу и заняться этими грязными сплетнями, тратить время, трепать нервы. Мне это ужасно неприятно!

В е р а. Верно, я об этом и не подумала. Вам надо работать. Я сама за это возьмусь, а вы работайте.

Ч е р н о у с. Вы?

В е р а. Да, я! Думаю, что вы дадите на это свое согласие.

Ч е р н о у с. Не дам!

В е р а. Почему? Вам приятно быть в таком положении?

Ч е р н о у с. Неприятно, но я не желаю, чтобы и вы попали в такое же положение.

В е р а. Как это?

Ч е р н о у с. Вас могут обвинить в связях с врагом и исключить из партии.

В е р а. Так вы же не враг.

Ч е р н о у с. Но это, видите, надо доказать.

В е р а. Так выходит, что пока вы будете доказывать, я должна стоять в стороне и спокойно смотреть, как честного советского человека топят негодяи? Нет, извините!

Ч е р н о у с (растроганно) . Очень благодарен вам! Я рад, что рядом со мной близкий человек, который готов мне помочь. Это для меня огромная моральная поддержка. Ибо я хоть и стараюсь быть бодрым, но мне все-таки тяжело. Я вам еще не все сказал. Враг нашел самое чувствительное место в моем сердце — он хочет с дочерью меня разлучить.

В е р а. А что такое с Тамарой?

Ч е р н о у с. Пришла сегодня из института…

В е р а. Исключили?

Ч е р н о у с. Не исключили, но, очевидно, какой-то разговор был. Пришла в слезах. Спрашивает в каких это я вражеских делах запутался? А это же дочь, Вера Михайловна. Поверьте, что это не пустое слово. Покойница оставила ее маленькой, в голод, в разруху. Я на руках ее носил. Ее детский лепет тоску от меня отгонял. Я радовался, видя, как она росла, развивалась, становилась сознательным человеком… (Умолк, расстроенный.)

З е л к и н просовывает в дверь голову и подслушивает.

В е р а (кладет Черноусу руку на плечо) . Успокойтесь, Александр Петрович. Успокойтесь, не горюйте! Я пойду к Тамаре, я ей все объясню. Я буду часто к вам приходить. Вы не только не потеряете дочери, а у вас их будет две: позвольте и мне считаться вашей дочерью.