Серж Брусов: Эклиптика

Я задумываюсь, но отвечаю довольно быстро:

– Понимаю, что ты имеешь в виду. Я читал о подобных концепциях мировосприятия, но не могу сказать, что проникся ими. Конечно, физиологически люди не на сто процентов идентичны друг другу, но почти полностью. Отсюда и обработка информации примерно одинаковая.

– Ты видишь вокруг людей? Видишь меня? Как ты можешь это объяснить?

В этот момент я теряюсь и не нахожу, что сказать.

– Мы на земле, – продолжает Призрак. – На планете Земля. Но вот в Москве ли? Это большой вопрос. Я этого не знал, пока ты не показал мне. Утверждать, как ты говоришь, на сто процентов, сейчас можно только одно: ты думаешь, что ты в Москве.

– Притормози немного, – я возвращаюсь к вопросу, волнующему меня больше всего. – Где люди-то?

– А нет больше никаких людей. Остались лишь мысли.

Тем временем мы, наконец, достигаем здания гостиницы «Украина». При взгляде снизу кажется, что шпиль на вершине упирается в небо, словно не очень острая игла давит на натянутую поверхность голубого воздушного шарика. Пока всё остается в равновесии, но еще чуть-чуть – и лопнет.

– Хорошая аналогия, – соглашается Призрак.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– Я же только что сказал.

Мне очень хочется что-нибудь съязвить в ответ, но я сдерживаюсь. В конце концов, думаю я, может быть, он делает это не специально, не с целью нагнать тумана, а просто так привык излагать свои соображения.

– Вот-вот-вот. Именно так. Не специально я. Так получается.

Я делаю вид, что не заметил последней фразы и спрашиваю:

– А почему нельзя летать? В том плане, что если физического тела нет, то почему перемещения только такие, как будто им обладаешь?

– Потому что ты не знаешь, как это – летать. А ходить и бегать – такие понятия в твоей памяти, конечно, имеются. Но это, кстати, несложно. Останови мысли, не думай о гравитации. Подпрыгни, но не рассчитывай после этого снова упасть на землю. На первый взгляд, сложно, но когда поймешь, каково это, будешь удивляться, почему не делал этого и в физическом теле. Но там, всё же, немного другие законы.

Я несколько раз пытаюсь подпрыгнуть, но всё время через долю секунды возвращаюсь в исходное положение. Я изо всех сил стараюсь думать о том, что должен зависнуть в воздухе, а не упасть вниз, но ничего не получается. Всякий раз, немного отрываясь от земли, я падаю обратно.

– Ты не должен концентрироваться на желании взлететь, – подсказывает Призрак. – Это произойдет само собой, просто забудь о том, что существуют законы физики. Ты сейчас в очень странном месте, разве это не повод, чтобы начать мыслить немного иначе?

Действительно, думаю я, ведь в данный момент я нахожусь черт знает где. В каком-то чужом, неизвестном мне мире. Почему я так уверен в действии законов моего мира здесь?

– Да! Ты нащупал нить. Теперь просто пари!

Я едва прикладываю усилия к тому, чтобы слегка оторваться от земли. Ощущение обладания физическим телом вдруг резко пропадает, оставляя вместо себя невероятную легкость и не до конца понятное чувство, напоминающее окрыляющую эйфорию. Я не опускаюсь обратно, испытывая при этом настолько естественные ощущения, что на короткое время действительно становится непонятно, почему я не мог перемещаться в третьем измерении раньше.

– Поздравляю, – голос Призрака звучит искренне-приободряюще. – Ну что, на крышу?

– Полетели.

Воздушное чувство, возникшее при первом перемещении в вертикальной плоскости, довольно быстро улетучивается, и «полет» становится похож на обычное движение по земле. Правда, здесь присутствует одно существенное отличие: если при «скольжении» там, внизу, можно было не направлять обзор строго в сторону движения, то здесь, наверху, необходимо постоянно держать в поле обзора место, куда задумал «перелететь». Я направляю взгляд на стремительно приближающуюся иглу шпиля и из-за этого не вижу уносящуюся вниз землю. Через какое-то время мы достигаем верхушки здания и «зависаем» рядом со звездой, венчающей самый пик строения. Я немного опускаю взгляд и окидываю им Москву, лежащую передо мной как на ладони.

Первым делом в глаза бросается отсутствие правительственного Белого Дома на противоположном берегу реки. Мне неизвестно, откуда я помню этот образ, но он удивительно ясно встает перед глазами, как только мой взгляд обращается на закатанную в бетон набережную и только что достроенный мост. Еще в памяти по какой-то причине всплывают танки, стоящие на мосту. Хм, это ведь 50-е, а битва за Москву имела место в начале 40-х, да и не дошли немцы тогда так далеко…