Ханс Янн - Томас Чаттертон

Томас.Ну конечно… Что еще я мог, по-твоему, делать?

Уильям.Нет, Томас… Я должен сказать тебе: ты только что влез сюда через окно, добравшись до него по крыше.

Томас.Тебе привиделся сон, Уильям. Я лежал в постели.

Уильям.Другие тоже об этом знают.

Томас.О чем знают другие? И о каких других идет речь?

Уильям.Что ты, как лунатик, бродишь во сне.

Томас.И я должен в такое поверить?

Уильям.Где ты был, Томас? Долго ли отсутствовал? В какую часть города забрел?

Томас.Не выводи меня из терпения. Я спал.

Уильям.Ты не лежал со мной рядом. Я зажег свет. Тебя не было в комнате. Скажи, что ты просто ходил в сортир, тогда все снова будет хорошо. Ах нет, не будет — ты ведь зачем-то влез через окно.

Томас.Я не был в сортире. А окно закрыто.

Уильям.Оно открыто, Томас.

Томас.Пусть открыто… не все ли равно.

Ричард Филлипс (входит через дверь). Не бойтесь, это я: могильщик Ричард Филлипс. Здесь, к счастью, горит свет. Значит, вы не спите.

Уильям (в страхе хватается за Томаса). Это вы, Филлипс? В самом деле вы?

Филлипс.Я вам уже представился. Больше того: вы меня узнали. Он здесь, этот полуночник? Я пришел убедиться, что он вернулся домой. Он заставил меня попотеть, ваш дружок. У меня и рубашка взмокла, и волосы.

Томас.О ком вы, дядя Ричард? Я что-то не понял.

Уильям.Расскажите, прошу вас. Ведь вы его видели. Вы видели его в городе.

Филлипс.Не в моем обычае врываться по ночам в дома других людей и подходить к чужим кроватям… если, конечно, никто не умер. Но Томас — мой племянник, и это извиняет меня.

Уильям.Вы встретили его на улице —

Филлипс.Никто не скажет, что я боязлив, подвержен страхам. Рытьем могил я занимаюсь, как правило, по ночам; по крайней мере, если луна светит ярко. Я работаю в одиночестве, и какой-нибудь череп, выкинутый мною из земли… или берцовая кость… говорят мне не больше того, что может сказать мертвец: то есть не говорят ничего. Во время этих ночных работ мне не встречался никто, кого бы стоило бояться. Вплоть до сегодняшнего дня. Сегодня же вдруг идет кто-то, белый и залитый белым светом, и смотрит прямо перед собой. Глаза у него стеклянные… Все это я увидел в последний момент, ибо стоял глубоко в могиле. Этот кто-то прошел мимо ямы, на расстоянии пяди от края. Я пригнулся. Опасаясь уж не знаю чего, но, во всяком случае, наихудшего… Едва этот кто-то проходит мимо, разум мой концентрируется. Глаза снова видят, что им и следовало увидеть, и я наконец отдаю себе отчет в том, что успел разглядеть, несмотря на свое замешательство. Этого кого-то я, оказывается, знаю. Это мой племянник Томас, в ночной рубашке.

Томас.Как, простите? Я, по-вашему, и был этим кем-то ? Который шел мимо разверстой могилы? С остекленевшим взглядом?

Филлипс.Я тогда вылезаю из ямы. Он же невозмутимо шагает через могилы и исчезает в соборе. Я решаю, что подожду, пока он оттуда выйдет. На душе у меня тяжело. Может, потому что я не вполне уверен, что это он.

Томас.Это не был я.

Филлипс.В любом случае, мне не хотелось следовать за ним в темноте. Церковные своды, когда они слышат шаги, откликаются — сами начинают говорить. Ночью ничего приятного в этом нет. Я должен подождать, сказал я себе. Охота работать у меня пропала. И возникло чувство антипатии к умершим — своего рода отчуждение. Итак, я рассматривал Святую Марию Редклиффскую в лунном свете, а она была тихой, и большой, и каменной… действовала, если хотите, успокаивающе. Я смотрел вверх, на башню, и не видел ничего примечательного. Само собой. Но потом вдруг волосы мои повлажнели от пота, и нательная рубаха — тоже. Высоко вверху, на колокольне, этот кто-то выбрался из окна на карниз… Стоял там, ни за что не держась, весь белый, и смотрел на Бристоль, как может смотреть сверху на спящий город воплощенное Зло.

Уильям.Это был Томас.

Филлипс.Именно. Насмотревшись вволю, он снова спустился вниз. И направился в мою сторону. Я это выдержал; только отступил на несколько шагов. Я его точно узнал. И пошел за ним. Видел, как он вскарабкался сюда по стене дома. Теперь он снова здесь… Хорошего вам сна. Я немного вспотел. Но это забудется.

(Уходит).

Уильям.Том — ты точно был наверху башни. Можешь не сомневаться.