Максим Владимирович - Последний кабальеро

Охотники за головами. Когда-то Эчеварра и сам подумывал, не пойти ли из армии именно туда. Но перспектива встретиться с заказчиками, которые могли заказать именно его самого, несколько охладило его пыл. Да и со временем доходы сержанта сильно превысили все возможные прибыли охотника. Кроме того, никто не заставлял его гнаться неделями за какой-то тупой скотиной, умудрившейся оставить множество следов и живых свидетелей своих «шалостей». Теперь его мнение резко изменилось. Даже если они не убьют Борреаса, когда ещё прибудет эта подмога. Они потеряли троих, Карлос умер от потери крови, всего час спустя. Погоня не отступала, но и не приближалась сильно близко. Раны у Хернандаса оказались не столь плачевными, как у Карлоса, но вряд ли он смог бы одолеть путь к форту. Эчеварра тоже был ранен, пуля пробила руку, но к счастью, не задела кость. Они перевязались на привале, после чего сначала ушёл Борреас, а спустя полчаса, после неудачной атаки охотников, ушёл в гору и сержант.

Надо было не трогать этих дураков, злобно сопел про себя Эчеварра. Если бы он знал тогда, в что выльется эта засада! Потом ещё этот старик им попался на дороге, и стал нападать и грозить всеми ужасами преисподней. Карлос всегда был нервным, вот и не выдержал, убил старика из поместья «Гранд террано донасьон», владения дона Хуан дель Васко-и-Дингадо, старого ненормального деда этого подонка Фиделя. Не надо было убивать старика, не надо. Он должен был удержать Карлоса от этого поступка. Но встреча с толстяком Коррадо, очень некстати увидевшего расправу над людьми де Соуза, а потом пропажа в том же поганом месте подарка самого дона Игнасио, выбили Эчеварра из колеи. Эти выстрелы и привлекли охотников к ним, а пока Карлос обыскивал стариковские пожитки, пока они, столпившись, как тупые ослы, изучали старую карту, с письмом местных жителей, иероглифами, охотники и подкрались к ним совершенно незамеченные. Вот теперь и думай, что делать, Хуан, думай сержант, пока есть в черепе содержимое, пока не выклевали птицы твои глаза, пока не сгнило тело твоё в этих никому ненужных отрогах, поросших лесом, где и ранее сложили свои буйные головы сотни искателей сокровищ великого прошлого Акаура. Нет, и не было никаких причин не верит в легенды, которые предостерегали любопытных и жадных от поисков этого неприкосновенного сокровища. Таков был и Эчеварра, почитавший, что добывать с револьвером и ножом себе будущее благополучие как-то спокойнее, чем рыться в пещерах, заполненных черепами неугодных золотому идолу. Однако как не уберегал он себя от опасностей, как не старался обойти стороной проклятую гору, она сама притянула его, словно иголку большие ножницы. Иголка, его жизнь сейчас стоит ещё дешевле. Вернее ничего она уже не стоит, ничего, даже того, чтобы он мог увидеть новый рассвет. Лечь, лечь на камень, покрытый старыми надписями, иссечённый ударами кремневых серповидных ножей, отсекавших, словно серп в руке земледельца колос от самой Земли.

Стоп. Эчеварра помотал головой, ошарашено уставившись на мертвого горного козла, неудачно спрыгнувшего с одной стороны узкого ущелья. Над трупом уже яростно веялись летающие насекомые, по изорванному об какой-то острый камень боку козла ползали мерзкие белые толстые черви. Он внимательно осмотрел землю вокруг трупа. Следов хищников, или мелких падальщиков не было видно. Странно. Однако, тем самым он мог хотя бы не бояться, что на него нападёт пума или медведь. Хорошо, тогда ждать ему надо только нападения сзади. Он посмотрел на гниющее мясо, потом внимательно оглядел нависшие над ним острые края ущелья. Вот оно, место гибели Акаура, его гордости и глупости. Тысячи трупов, теперь просто рассыпающихся от старости костей, укрыты плотной стеной камней. Почему козёл прыгал именно тут? Он прислушался, но тишину леса не тревожил ни один сторонний звук. Ни выстрел, ни шум падающих камней, ни шорох сапог. Странно. Может он просто в бреду? Эчеварра потрогал свой лоб и выругался. Лицо просто горело, конечно может быть из-за долгого и трудного подъёма и ранения. Он осмотрел рану, принюхался. Нет, пока ещё не всё потеряно. Он огляделся вокруг.

Толстые стволы горной сосны и теперь редкого кипариса, каких-то невиданных ранее невысоких густых кустарников, укутанных шалью из маленьких листьев, тёмно-зелёного цвета. Через просветы деревьев он видел внизу долину, маленькие домики земледельцев, ветку железной дороги, едва слышимый гудок пыхтящего состава донёсся из долины. Странно, что он не слышал сегодня звуков взрывов, может быть, взрывные работы на рудниках ведутся не каждый день? Хотя до рудника ли ему теперь? Надо было спускаться по дороге вниз, и тогда их не стали бы преследовать эти твари. Люди на руднике были ему немного знакомы. Старый Грудник, иммигрант из старого света, большой и громогласный, при этом очень умный, достаточно умный, чтобы работать на генерала Веласкеса и не вызвать у желчного промышленника недовольства. Бывший майор-артиллерист, сумрачный и сухой, как палка, постоянно кашляющий Симон Морелос, ненавидящий местных просто за само их существование. Пара наглых и умных братьев Диего и Салазар Вильялобо, словно оправдывая свою фамилию, стали ужасом для всех несогласных с решением компании «Веласкес импреса» получить из этих гор всё, что там есть ценного. Они бы не дали сгинуть «котам» так постыдно! Ведь «коты» работали и в интересах компании, хотя между генералом Диего Веракрус Кавальеро и обоими Веласкесами имелись значительные разногласия, это не мешало майору Пейрану обходительно принимать участие в тёмных делах обоих столпов будущей хунты, как говорил про обоих оппонентов лейтенант Хименес. Но дрязги и проблемы с взаимоотношениями господ не касались их, простых исполнителей воли своих повелителей. Эчеварра придерживался принципа, что пока кости не кинуты, не стоит в открытую проявлять своё непримиримое отвращение к какому-либо значительному человеку в городе Сьюдад-Крочас. Даже с нижним командным составом гарнизона де Соуза он лишний раз старался не пересекаться, а если и имел какие-то встречи, никоим образом не показывал своего истинного отношения к их командиру. При всём при этом майор Пейран связался с политиком без явно выраженной позиции, Хелайа Хосе Лопе, этим дураком-реформатором, мечтавшим занять кресло в большом дворце на площади Зокало. Майор при всём при этом был верен Кавальеро, поскольку старик был, не смотря на весьма почтенный возраст, очень умён и быстро схватывал главное, кроме того был мозгом будущей хунты. Оба Веласкеса были скорее кулаками, хотя и не желали признавать этого, теша себя иллюзиями своей «молодости». Эчеварра связывал свою дальнейшую судьбу или с добычей сокровища, так называемого «клада Хесуса», или с верностью майору Пейрану. Ведь «коты» верой и правдой служили интересам молодого политика, пока ещё военного.