Виктор Гюго - Лукреция Борджа

Рустигелло.Надежная.

Дон Альфонсо.Есть у тебя кинжал?

Рустигелло.На свете только две вещи нелегко найти – итальянца без кинжала и итальянку без любовника.

Дон Альфонсо.Хорошо. Ты ударишь изо всех сил, обеими руками.

Рустигелло.А почему бы, ваша светлость, не арестовать его просто-напросто, а потом и повесить по приговору суда?

Дон Альфонсо.Он венецианский подданный, и это значило бы объявить республике войну. Нет, удар кинжала падает неизвестно откуда и ни на кого не навлекает подозрений. Отравить было бы еще лучше, но отравить не удалось.

Рустигелло.Так, может быть, ваша светлость, прикажете взять четырех сбиров, чтобы вашей милости не вмешиваться в это дело? Они мигом спровадят его на тот свет.

Дон Альфонсо.Друг мой синьор Макьявелли часто говаривал мне, что в подобных обстоятельствах государям лучше всего самим устраивать свои дела.

Рустигелло.Ваша светлость, кто-то идет.

Дон Альфонсо.Станем у стены.

Они прячутся в тень, под балкон. Появляется Маффио в праздничном наряде, что-то напевая, и стучится в дверь к Дженнаро.

Дон Альфонсо и Рустигелло, притаившиеся у стены; Маффио, Дженнаро.

Маффио.Дженнаро!

Дверь отворяется, показывается Дженнаро.

Дженнаро.Ты, Маффио? Хочешь войти?

Маффио.Нет. Мне надо лишь два слова тебе сказать. Ты решительно не хочешь ужинать с нами нынче у княгини Негрони?

Дженнаро.Я не приглашен.

Маффио.Так я тебя представлю.

Дженнаро.Есть еще другая причина. Тебе-то я должен ее сказать. Я уезжаю.

Маффио.Как? Уезжаешь?

Дженнаро.Через четверть часа.

Маффио.Почему?

Дженнаро.Это я тебе скажу в Венеции.

Маффио.Любовные дела?

Дженнаро.Да, любовные дела.

Маффио.Ты дурно поступаешь со мною, Дженнаро. Мы поклялись никогда не расставаться, быть неразлучными, как братья, и вдруг ты уезжаешь без меня!

Дженнаро.Поезжай со мной!

Маффио.Лучше ты иди со мной! Приятнее провести ночь за ужином в обществе хорошеньких женщин и веселых собеседников, чем на большой дороге, где кругом разбойники да овраги.

Дженнаро.Нынче утром ты не очень-то был уверен в твоей княгине Негрони.

Маффио.Я навел справки. Джеппо, оказывается, был прав. Она очаровательная женщина, очень веселая, любит стихи и музыку – вот и все. Ну пойдем со мной!

Дженнаро.Не могу.

Маффио.Ехать среди ночи! Тебя убьют.

Дженнаро.Будь спокоен. Прощай. Желаю веселиться.

Маффио.Брат Дженнаро, не по душе мне твоя поездка.

Дженнаро.Брат Маффио, не по душе мне твой ужин.

Маффио.Что, если с тобой случится беда, а меня при этом не будет?

Дженнаро.Как знать, не упрекну ли я себя завтра, что покинул тебя сегодня?

Маффио.И в самом деле, давай не будем разлучаться. Сделаем друг другу уступки. Пойдем сегодня к Негрони, а завтра на рассвете вместе и поедем. Решено?

Дженнаро.Слушай, придется мне рассказать тебе, Маффио, почему я так внезапно собрался уезжать. Суди сам, прав ли я. (Отводит Маффио в сторону и говорит ему на ухо.)

Рустигелло (под балконом, шепотом, дону Альфонсо) . Нападать, ваша светлость?

Дон Альфонсо (шепотом) . Подождем.

Маффио (хохочет, выслушав рассказ Дженнаро) . Знаешь, что я тебе скажу, Дженнаро? Тебя одурачили. Во всей этой истории нет ни яда, ни противоядия. Все – чистейшая комедия. Лукреция без памяти влюблена в тебя, и вот она захотела внушить тебе, будто спасла тебе жизнь. Надеется, верно, что благодарность незаметно перейдет в любовь. Герцог – добрый малый, он неспособен кого бы то ни было ни отравить, ни убить. К тому же ты спас жизнь его отцу, и он это знает. Герцогиня хочет, чтобы ты уехал, – понятное дело. В Венеции ей, право, удобнее заниматься любовью, чем в Ферраре. Муж все-таки ее немножко стесняет. Что же до ужина у Негрони, там будет восхитительно. Ты пойдешь. Надо же, черт возьми, здраво рассуждать и ничего не преувеличивать. Ты знаешь, что я осторожен и дурного не посоветую. Если было два-три знаменитых случая, когда эти Борджа за ужином отравляли превосходным вином самых лучших своих друзей, так это еще не причина, чтобы вовсе не ужинать. Это еще не причина, чтобы в чудесном сиракузском вине всегда видеть отраву, а во всех знатных красавицах Италии – Лукрецию Борджа. Все это бредни и россказни! Если бы так, то одни грудные младенцы могли бы спокойно ужинать и не сомневаться насчет того, чем их поят. Клянусь Геркулесом, выбирай, Дженнаро: быть ребенком или быть мужчиной; сосать грудь кормилицы или идти ужинать.