Михаил Рощин: Галоши счастья

Штоп.А сам на лошадь боится сесть!

Учитель.На лошадь?

Штоп(пугается). Тихо, святой отец! Никому!.. Он меня убьет! (Шепчет.) Сам: лошади, лошади! А подашь ему коня, да если еще при народе, – ни за что не сядет. Вот нарочно понаблюдайте. Сразу за плетку: «Кого по­даешь? Кому подаешь? Что за седло?» И пойдет! Раз, раз!.. А сам-то! Не поверите, – подойти-то к коню не знает! Все с морды заходит, будто сроду не видал!..

Учитель.Что ж это значит?

Штоп.На конюшню пришли, – уж и плечо ему под­ставил, и подсадил, а он, прости господи, как баба, как мужик какой, мешком плюхнулся, сам в поту, глаза на лоб! А Изумруд, конечно… ему такой-то седок – тьфу! Брык! – и сбросил. А виноватый – обратно я! Раз! Раз!

Учитель.Странно.

Штоп.Не умеет. Богом вам клянусь!.. Карабкается на коня, как обезьяна какая, а сам бормочет: «Эх, вело­сипед бы!» Что за велосипед?!

Учитель.Очень странно.

Штоп.Не выдавайте, святой отец! Убьет он меня!.. Ой! Идет! (Убегает.)

Появляются Хустен в королевском обличье и Урсула – сгорб­ленной знахаркой. И – мимоходом Фея счастья.

Фея счастья(Урсуле). Что вы здесь делаете? Вы же Фея печали!

Фея печали(грубо). Не лезь! Не лезь, когда не спрашивают!

Хустен.Ну думай, бабушка, думай! Какая ж ты колдунья – два дня ходишь, ничего придумать не мо­жешь? Ну!

Урсула.Оливки фаршированные!

Хустен.А, было!

Урсула.Лягушачьи лапки в сметане!

Король с досадой отмахивается.

… Жареные муравьи!

Опять не то.

…Мурена копченая!

Опять не то.

…Винегрет.

Не годится.

Ну не знаю, что вы тут едите!

Хустен.Да не мы! Не мы! Я сорок пять лет на пре­столе, мне кружку молока, сыру, да и ладно! Мясо раз в неделю ем… Принц! Ни разу в жизни не попробовал двух одинаковых блюд! Во! Вся Европа знает! Еще в дет­стве бывало: «Гансик! Гансик! Скушай то, скушай это!» – «Не буду, и все!.. Не хочу, не буду! Не хочу, не буду!» Шуты на голове стоят, музыканты играют, куклы, мультишки всякие. «За папу, Гансик! За маму! За веру, за отечество!» И что? Гансик – блюдо об пол, шута по мор­де, мать, ее величество, царствие ей небесное, за нос, за волосы, – не буду, не хочу, и все!.. А в младенчестве, веришь ли, кормилиц каждый день меняли. Вся Европа знает!

Урсула.Ну, это баловство!

Хустен.Да, конечно! Сами избаловали! Но тоже, знаешь, ведь один-единственный сынок, наследник, – тоже не баран начихал… Ну, придумала?

Урсула.Может, черепа…

Хустен.Суп черепаховый? А! У нас его и солдаты не едят!.. Да, бабушка, я тебе скажу! Все было! Цветы, травы, моллюски эти всякие, птицы, корни, побеги, мо­локо китов, молуки угрей, паровое, заливное, жареное, пареное! И что? Фараоны того не едали, императоры византийские – все! Кочевники в пустынях, дикари на островах – всё попробовали, всё ели! Голова пухнет! Армию забросил, финансы расстроены, просвещением не зани­маюсь, одна беда, ночей не сплю: чем кормить? Как кормить?

Урсула.А иные весь век макают пресный хлеб в пустую воду.

Хустен.Ну, моя дорогая, каждому свое. Один дума­ет: что поесть, а другой: что бы еще поесть?.. И я те­бе скажу: одна задача не проще другой… Ну? Надумала?

Урсула.Может, это?..

Хустен.Ну?

Урсула.Может, яичницу с сосисками?

Хустен.Это что такое?

Урсула.Яичницу не знаете? Ну, яичница. (Пока­зывает.) Разбил яйцо и на сковородку.

Хустен.Погоди, погоди, как это? (Соображает.)

Урсула.А сосиски… это, ну, колбаски такие…

Хустен.Колбаски? Что за колбаски?.. Ну-ка, ну-ка!.. Эй, повара! Эй, люди!… За мной, старая! Озолочу!

Тянет за собой Урсулу. Оба убегают.

Учитель.Нет, надо меры принимать. Полное падение. Надо к папе ехать. Папа им задаст!

Смех, музыка. Учитель скрывается. Вбегают Губерт-шут и разодетый Нэф. Играют на ходу мячом для регби.

За ними – в сдержанно-роскошном наряде, развинченный, скучающий и капризный Ганс. Его сопровождает ученый Астролог. (Прохожий из первой картины.) Следом – принаряженные Мария и Дама-приемщица.

Слуга несет поднос с кубками.

Губерт(поет).