Александр Островский - Горячее сердце

Матрена.Ах, убьет она меня! Ах, убьет!

Курослепов выходит на крыльцо, Силан в ворота.

Матрена, Параша, Курослепов, Силан.

Курослепов.Матрена! Что тебя не дозовешься!

Матрена.Уйми дочь-то, уйми! Зарезать меня хочет.

Параша.Нечего меня унимать, я и так смирна.

Матрена.Попала я в семейку, в каторжную. Лучше бы я у родителя в девичестве пребывала.

Курослепов.Эк, хватилась!

Матрена.Там меня любили, там нежили, там и по сю пору обо мне убиваются.

Силан.Ты кричи шибче! И так почитай весь город у ворот, не пожар ли, мол.

Курослепов.А ты метлой-то ее!

Матрена (Силану) . И сохрани тебя господи! Что я с тобой… (Курослепову.) Ты дочь избаловал, ты! У вас один умысел, погубить вы меня хотите. Вели дочери покориться! С места не сойду.

Курослепов.Прасковья, покорись!

Параша.Да в чем покориться-то? Я по двору погулять вышла, а она меня гонит. Что она обо мне думает? Зачем она меня порочит? Я честней ее! Мне это обида. Горькая обида!

Матрена.Говори, лохматый шут…

Курослепов.Метлой-то ее!

Матрена.Тебя метлой-то! Говори, заспанные твои буркалы: мое дело беречь ее?

Параша.Нечего того беречь, кто сам себя бережет! Не говори ты мне таких слов!

Курослепов.Ну, что тут еще! Что за базар! Покорись, тебе говорят.

Параша.И ты говоришь: покорись? Ну, изволь… Я покорюсь. (Матрене.) Я покорюсь, только вот я тебе при отце говорю – это в последний раз, – запомни ты мои слова! Вперед я, когда хочу и куда хочу, туда и пойду. А коли ты меня станешь останавливать, так докажу я вам, что значит у девки волю отнимать. Слушай ты, батюшка! Не часто мне с тобой говорить приходится, так уж скажу я тебе зараз. Вы меня, девушку, обидели. Браниться мне с тобой совесть не велит, а молчать силы нет; я после хоть год буду молчать, а тебе вот что скажу. Не отнимай ты моей воли дорогой, не марай мою честь девичью, не ставь за мной сторожей! Коли я себе добра хочу, – я сама себя уберегу, а коли вы меня беречь станете… Не уберечь вам меня! (Уходит.)

Курослепов уходит за ней, потупя голову. Матрена за ним, ворчит и бранится про себя.

Силан (стучит в доску) . Посматривай!

Курослепов.

Матрена.

Параша.

Серапион Мардарьич Градобоев, городничий .

Вася Шустрый.

Гаврило.

Силан.

Сидоренко, полицейский унтер-офицер, он же и письмоводитель городничего .

Жигунов, будочник .

Девушка.

Рабочие Курослепова.

Декорация первого действия. 10-й час. К концу действия на сцене темно.

Градобоев, Силан, Сидоренко и Житунов входят в ворота.

Градобоев.Что, человек божий, хозяева не спят еще?

Силан.Надо быть, нет; ужинать хотят.

Градобоев.Что поздно?.

Силан.Да все раздор; бранятся подолгу, вот и опаздывают.

Градобоев.А как дело?

Силан.Мне что! Говори с хозяином!

Градобоев.Сидоренко, Жигунов, вы подождите меня у ворот.

Сидоренко и Жигунов. Слушаем, ваше высокоблагородие.

Градобоев уходит на крыльцо.

Сидоренко (Силану, подавая табакерку) . Березинского!

Силан.С золой?

Сидоренко.Малость.

Силан.А стекла толченого?

Сидоренко.Кладу по пропорции.

Силан.Что нюхать, что нюхать, братец ты мой? Стар стал, ничего не действует; не доходит. Ежели ты мне, – так стекла клади больше, – чтоб он бодрил… встряхивал, – а это что! Нет, ты мне, чтоб куражил, до мозгов доходил.

Уходят в ворота. С крыльца сходит Параша.

Параша.Тихо… Никого… А как душа-то тает. Васи нет, должно быть. Не с кем часок скоротать, не с кем сердечко погреть! (Садится под деревом.) Сяду я да подумаю, как люди на воле живут, счастливые. Эх, да много ль счастливых-то? Уж не то чтобы счастия, а хоть бы жить-то полюдски… Вон звездочка падает. Куда это она? А где-то моя звездочка, что-то с ней будет? Неужто ж опять терпеть? Где это человек столько терпенья берет? (Задумывается, потом запевает) :