Александр Островский. - Красавец мужчина

Лупачев.Погодите, погодите! Продавать себя богатому мужу, конечно, разврат; но и богатой женщине разбирать красоту мужскую и покупать себе за деньги мужа, самого красивого, – тоже разврат; но тут есть разница: между продающими себя часто попадаются экземпляры очень умные и с сильными характерами; тогда как те, которые бросаются на красоту,'по большей части отличаются пустотою головы и сердца.

Зоя.Вы не знаете женщин, оттого так и говорите.

Лупачев.Нет, знаю лучше вас. Деньги – это дело прочное, существенное, а красота – блестящая игрушка, а на игрушки бросаются только дети.

Зоя.Зачем вы мне это говорите?

Лупачев.На всякий случай; может быть, и пригодится.

Зоя.Вы ужасны, вас слушать невозможно.

Лупачев.Как хотите, я с своими разговорами не навязываюсь.

Зоя.Но иногда и боль бывает приятна, и потому я вас слушаю.

Лупачев.Вот и ваш брак. Я не знаю, может быть, и в самом деле он был следствием обоюдной горячей любви – это вам знать; но в глазах посторонних он имел вид торговой сделки.

Зоя.Нет, уж это слишком! я вам говорю, что я люблю Аполлона, люблю и люблю безумно.

Лупачев.Безумно? Ну и прекрасно: так уж и не сетуйте, не жалуйтесь и принимайте с покорностью последствия, которые непременно следуют за всяким безумием.

Зоя.Это что еще?

Лупачев.А вот будемте продолжать разговор. Угодно?

Зоя.Хорошо… Истощайте мое терпение…

Лупачев.В браках, которые основаны на денежных расчетах, любовь пропорциональна деньгам: чем больше денег, тем больше и любви; убывают деньги, и любовь убывает; кончаются деньги, и любовь кончается, а часто и раньше, если в другом месте окажется для нее богатая практика.

Зоя.Послушайте, я на вас буду мужу жаловаться.

Лупачев.Жалуйтесь! А если ваш муж думает так же, как и я? тогда кому жаловаться?

Зоя.Во всяком случае, уж не вам.

Лупачев.Напрасно. Вы меня не обегайте, я гожусь на многое. До свидания. (Подает руку.) Быть хорошенькой женщиной – привилегия большая.

Зоя.Да, это по вашей денежной теории.

Лупачев.Что ж делать! Прежде была теория любви, теперь теория денег.

Зоя.Прощайте, извините! Разговор зашел так далеко, что я боюсь услышать от вас что-нибудь дерзкое.

Лупачев уходит.

Сколько раз меня расстроивал этот человек. После того разговора с ним щемит сердце, как перед бедой, уж лучше разочароваться и страдать, чем совсем не верить в людей.

Входит Лотохин.

Зоя и Лотохин.

Лотохин.Не узнали?

Молчание.

Ну, задумались; так, значит, не узнали. Родственник ваш, только дальний.

Зоя.Ах, Наум Федотыч! То-то мне сразу что-то очень знакомое показалось, да боялась ошибиться. Да ведь уж сколько лет мы не видались-то!

Лотохин.Да лет шесть, коли не больше.

Зоя.Забыли вы меня, совсем забыли.

Лотохин.Вы в Москве не бываете, мне сюда не дорога – вот и не видались; а забыть, как можно! Помним. Знаем, что вы живете под крылышком у тетеньки Аполлинарии Антоновны, изредка получаем от нее известия о вас… Кстати, как ее драгоценное здоровье?

Зоя.Она здорова.

Лотохин.И все так же молода душой?

Зоя.Все так же.

Лотохин.Ну, вот и прекрасно. Надо правду сказать, слухов об вас было мало; но это я считаю хорошим знаком. По пословице: нет вестей – хорошие вести. Знаем, что вы вышли замуж, слышали, что живете согласно, порадовались за вас. Да и нам полегче на душе стало, одной заботой меньше: выпустили птенца из гнездышка, пусть порхает на своей воле.

Зоя.Ах, Наум Федотыч, как он меня любит!

Лотохин.Кто он-то?

Зоя.Муж.

Лотохин.Ну, слава богу, слава богу! Что ж тут удивительного, что он вас любит! это его прямая обязанность.

Зоя.Нет, вы представьте… ах, милый Наум Федотыч, вы только представьте себе, как он меня любит, как балует…

Лотохин.Да-с, уж это обыкновенно так бывает; я очень рад-с. Вы мне сказали, ну, я так знать и буду, и распространяться об этом нечего.

Зоя.Нет, я не могу… Ах, кабы вы знали!… Ведь мне все завидуют.

Лотохин.Завидуют? Чему же-с?

Зоя.Да ведь он у меня красавец.

Лотохин.Красавец! Да-с… это дело другого рода… Виноват-с. Это обстоятельство значительно усложняет дело, и вы уж мне позвольте предложить вам несколько вопросов.