Александр Островский. - Утро молодого человека

Недопекин.Что такое «фей»?

Лисавский.Ах, как ты этого не знаешь! Это такие воздушные существа.

Недопекин.Хорошо, хорошо, читай!

Лисавский (читает) .

Недопекин.Ну, остальное я сам разберу.

Лисавский.Кстати, ты нынче будешь в театре?

Недопекин.Как же! Ведь нынче балет! Зайди, возьми мне кресло в первом ряду.

Лисавский.Хорошо. Так ты дай денег.

Недопекин дает.

Ну, прощай!

Недопекин.Прощай!

Лисавский (возвращаясь) Так я уж кстати и себе возьму рядом с тобой, а?

Недопекин.Ну, возьми, чорт с тобой! Иван! Давай одеваться!

Входит Иван с платьем и Гришка. Недопекин надевает пальто, шляпу, берет палку и начинает ходить перед зеркалом; Гришка смотрит на него.

Гришка.Вон у Яшки-то княжеского штаны-то вот тут с пуговками.

Недопекин.Иван, какие там еще пуговки?

Иван.Это так точно; это грума называется.

Недопекин.Ну так ты вели ему сделать.

Иван.Это грума; а то вот вместо кучера во фрак сажают – так это жокей.

Недопекин уходит. Гришка за ним. Иван прибирает со стола, расставляет мебель; потом садится с книгой в кресло. Звонят.

Иван.Нет тебе покою ни на минуту! И свой-то с ног собьет, а тут чужие то и дело шляются.

Смуров (входит; за ним Вася) . Что, Семен дома?

Иван.Уехали-с.

Смуров.А не знаешь куда?

Иван.Не знаю. Подождите; может, скоро будет.

Смуров.Подождем! Садись, Вася, будем его милости дожидаться.

Иван уходит. Молчание.

Вася.Абрам-то Сидорыч говорит нынче: я, говорит, протестую.

Смуров.Ишь ты, срам какой! А еще-то много должен, не слыхал ты?

Вася.Тысяч на пять серебром наберется.

Смуров.Все по доверенности матери?

Вася.По доверенности.

Смуров.Платежи-то не скоро?

Вася.По одному-то на этой неделе надо платить. Дан был Белорыбицыну; а он Семену Арефьичу передал. Семен-то Арефьич вчера и говорит в трактире: мне, говорит, заплатит, а то я старуху-то и в яму потяну.

Смуров.Да и поделом ей, дуре, коли допустила до этого. Хорошо еще, что я-то хватился, а то он накуралесил бы, что и не расхлебаешь. Ишь ты, как разукрасил сдуру-то! Трюмо завел! (Смеется.) Книжки разные! Покажь-ка, Вася, что там за книжки.

Вася (берет книгу) . Французская, должно быть, либо немецкая.

Смуров.Нешто он по-французски-то знает?

Вася.Где, дяденька, знать! Так, для близиру лежат.

Смуров.Эка дурачина-то! (Смеется, потом вздыхает.) Эх, то-то глупо-то! То-то бить-то некому! (Молчание.) Чей это мальчонка-то у него?

Вася.Матренин внучек, что у тетеньки-то живет старуха; еще она сродни тетеньке-то.

Смуров.Так, стало быть, он сын Сидорыча-то, что у свата на фабрике?

Вася.Сын. А сестру его, Дашу, помните, тетенька замуж выдавала за лавочника. Еще, помните, Ганька-то кудрявый весь сажей вымазался.

Смуров.Помню, помню. Отец-то славный малый, честный, а мальчишку-то как обезобразили. Ведь вот отец-то его ни в чем не замечен, а сынишка-то что делает. Обругать надо человека – этакую штуку надеть. Конечно, он мальчишка, его как хошь тормоши; да за что же обезьяной-то наряжать! Как его зовут-то?

Вася.Гришуткой.

Смуров.Гришутка, а Гришутка!

Гришка (входит) . Чего изволите-с?

Смуров.Повернись-ка, повернись! Хорош, брат, нечего сказать!

Вася.Дяденька! Точно он физик какой галанский. На птицу похож.

Смуров.Будешь похож, когда этакий кортекол наденут.

Гришка.Да нынче так носят.

Смуров.Да кто носит-то, глупый! Носят! Мало ли что носят! Всех нищих не перещеголяешь! Ну, за что тебя так обругали! Эх, Гриша, Гриша! Нехорошо, братец! Ты чем здесь занимаешься-то?

Гришка.Ничем не занимаюсь. На посылках, да пыль сотрешь, за столом прислужишь.

Смуров.Балуешься ты здесь, я вижу, около моего племянника-то. Тебя одели дураком, а ты и рад. А ты полно паясничать-то, ты уж не маленький, пора и об себе подумать. Чего ты здесь дождешься? Ничего не дождешься, ни лысого беса. А ты бы просился у бабушки-то, чтоб тебя куда в порядочное место отдали, в лавку, что ли, куда; на крайности со временем человек будешь, а то что народ-то смешить! Я вот бабушке-то поговорю.