Джордж Байрон - Каин

А мы — в чем мы виновны?
Он согрешил, пусть он и умирает.

Нехорошо сказал ты; это мысли
Того, кто был с тобой, а не твои.
Я умереть готова — лишь бы жили
Отец и мать.

Да, — если б можно было
Насытить этой жертвой Ненасытность
И если б этот мирно спящий крошка
И те, что от него произойдут,
Не испытали смерти и страданий.

Как знать, не будет ли когда-нибудь
Такою искупительною жертвой
Спасен весь род Адама?

Искупленье!
Но в чем мы виноваты? Почему
Я должен пасть за грех, не мной свершенный,
Иль от другого жертвы ждать за этот
Таинственный и безыменный грех,
Весь состоявший только в жажде знанья?

Увы! Ты говоришь, что ты не грешен,
А сам грешишь: твои слова — кощунство.

Тогда оставь меня.

О, никогда,
Хотя бы сам творец тебя оставил!

А это что такое?

Алтари.
Воздвигнутые Авелем. Он хочет
Свершить с тобою жертву.

Алтари!
А кто ему сказал, что я согласен
Делить его корыстные молитвы,
В которых вовсе нет благоговенья,
А есть лишь страх? Мне алтаря не нужно,
Мне нечего сжигать на нем.

Но богу
Всяк дар угоден, если этот дар
Приносится с душевным сокрушеньем
И кротостью: сожги цветы, плоды…

Я сеял, рыл, я был в поту, согласно
Проклятию; но что еще мне делать?
Смиренным быть — среди борьбы с стихией
За мой насущный хлеб? Быть благодарным
За то, что я во прахе пресмыкаюсь,
Зане я прах и возвращусь во прах?
Что я? Ничто. И я за это должен
Ханжою быть и делать вид, что очень
Доволен мукой? Каяться — но в чем?
В грехе отца? Но этот грех давно уж
Искуплен тем, что претерпели мы,
И выше всякой меры искупится
Веками мук, предсказанных в проклятье.
Он сладко спит, мой мальчик, и не знает,
Что в нем одном — зачатки вечной скорби
Для мириад сынов его! О, лучше б
Схватить его и раздробить о камни,
Чем дать ему…

Мой бог! Не тронь дитя —
Мое дитя! Твое дитя! О Каин!

Не бойся! За небесные светила,
За власть над ними я не потревожу
Ничем малютку, кроме поцелуя.

Но речь твоя ужасна!

Я сказал,
Что лучше умереть, чем жить в мученьях
И завещать их детям! Если ж это
Тебя пугает, скажем мягче: лучше б
Ему совсем на свет не появляться.

О нет, не говори так! А блаженство
Быть матерью — кормить, любить, лелеять?
Но чу! Он просыпается. Мой милый!

О, посмотри, как полон жизни он,
Сил, красоты, здоровья! Как похож
Он на меня — и на тебя, но только
Когда ты кроток: мы ведь все тогда
Похожи друг на друга; правда, Каин?
Люби же нас — и самого себя,
Хоть ради нас, — ты нам обоим дорог!
Смотри, он засмеялся, протянул
К тебе ручонки, смотрит ясным взором
В твои глаза… Не говори о муках!
Тебе могли бы сами херувимы
Завидовать, — они детей не знают.
Благослови его.

Благословляю
Тебя, малютка, если только может
Благословенье смертного отринуть
Проклятие, завещанное змием.

Аминь. Благословение отца
Сильнее пресмыкающейся твари.

Я не уверен в этом. Но да будет
Над ним благословение!

Наш брат
Идет сюда.

Твой брат.

Брат Каин, здравствуй!
Господний мир с тобою!

Авель, здравствуй.

Сестра мне говорила, что с тобою
Беседовал какой-то дух. Он ангел?

Нет.

Так зачем общаться с ним? Быть может,
Он враг творца.

И друг людей. А был ли
Таким творец, как ты назвал его?

Назвал его! Ты, Каин, нынче странный.
Иди, сестра, — мы совершим сожженье.