Анатолий Гуницкий - Практика частных явлений

Старая женщина. Конечно, едят. Молб! Чего же им не есть-то?

Первый. Вот они и едят!

Старая женщина. Проголодались за день, как коты — вот и едят.

Первый. Да, они проголодались и хотят есть! Они ужинают!

Старая женщина. Что же им — завтракать вечером? Солб.

Первый. Шмолб! Долб! Волб! Они ужинают! Они приходят домой и ужинают! У кого-то вкусный ужин, у кого-то — не очень, но всё же и это лучше, чем ничего! Они ужинают! Дневные заботы съёживаются, отступают, откатываются прочь, не в силах противостоять мощному натиску сосисок и жареной картошки! Бесконечные тусовки, витиеватые проблемы, долги, очереди, звонки, рукопожатия — весь этот гон, всё это суетное многообразие каждодневности замирает, как парализованное, чухается где-то на задворках голодного мозга, подавленное порцией тушёных овощей с майонезом. Потом, после ужина, вновь зашевелятся неугомонные щупальцы дел и делишек, но это будет потом! А пока что они — едят! Они — ужинают! (Отбрасывает телефонную трубку.) Человечество ужинает! В урочный час люди моют руки, вытираются полотенцем и садятся за стол! Как бы там ни было! А внизу, за окном — взгляни! — творится такое! Чёрт знает чего только не происходит! Разрушается здание театра, потрескался асфальт, Элен куда-то проваливается, мертвецы с мешками бродят по улицам, Сэр Френсис рыщет в пригороде, саблезубые черногорцы сражаются с обнажённой американкой, космонавты пьянствуют на орбите, лоси блокируют здание Главпочтамта, компьютеры сражаются с телефаксами, демократы реставрируют Берлинскую стену, коммунисты уходят в тибетские монастыри. Джон Майл стучит карандашом по бубну, кришнаиты снимают фильмы про некрореалистов, джазмены братаются с панками, вампиры ловят контролёра, блинная превращается в храм, застрявшие плачут в тумане, на губах хрустит песок, миллионеры сдают пустые бутылки, кроты осваивают таблицу умножения, птицы разворовывают Эйфелеву башню, Татьяна разводит гнилые яблоки, дирижабли требуют отмены границ, доисторическое чудовище травится газом, женщины в парке насилуют одиноких прохожих, голодные юноши загоняют маленькую художницу в крапиву, рыба ест гору, три равняется восьми, смерть играет на гитаре, Солнце врезается в Луну! Мир разлагается на составные и катится в тартарары, но как бы там ни было, каждый вечер в окнах зажигается свет, человечество моет руки и садится ужинать! И я не знаю, не знаю, не знаю, что сказать вам на это!

Пауза.

Шуршит метла. Второй вылез из мешка и возится со своим барахлом.

Слышны крики, ржание и топот коней, бряцание оружия.

Старая женщина. Голб! На этом всё могло бы закончиться…

Шум боя становится ближе.

Первый. Что это такое?

Старая женщина( ухмыляется). Наверное, это Сэр Френсис скачет сюда…

Первый. Сэр Френсис? Он — здесь? (Оглядывается.)

Старая женщина( привстала, смотрит куда-то за пределы сцены). Да, похоже это и в самом деле Сэр Френсис. Вот ты и дождался его! (Смеётся.)

Шум нарастает. Появляется Платини , весь взмыленный, в доспехах.

Платини. Эй, люди! Сэр Френсис призывает вас под свои знамёна, сражаться против прохвоста Сида Шелкопёра за честь Великой Королевы Шотландской!

Второй. Угу. Прямо вот сейчас всё брошу и побегу.

Платини (недоумённо). Хм… (Обращается к остальным.) А вы что сидите? Разве вы не слышите, Сэр Френсис зовёт вас!

Первый. Э-э-э… Как бы вам… Дело в том, что я — застрял. Не могу сдвинуться с места.

Старая женщина (хихикает). Голб… Я просто проваливаюсь куда-то…

Первый. Простите, а вы — кто?

Платини. Меня зовут Платини. Я оруженосец Сэра Френсиса! Мы сражаемся за честь Великой Королевы Шотландской против проходимца Сида Шелкопёра и его гнусных клевретов!

Первый. Вот оно что… так значит, Сэр Френсис на самом деле существует?

Платини. Ещё бы! Кое-кто, правда, говорит, что его нет, но это чистейшей воды враньё! Да вот он сам, скачет сюда!

Голос Сэра Френсиса. Платини! Где ты, Платини!

Платини. Я здесь, Сэр Френсис, я — здесь!

Голос Сэра Френсиса. Что ты там делаешь?

Платини. Да вот, тут человек застрял…

Голос Сэра Френсиса. Как это — застрял? Где?

Платини. Не знаю. Говорит, застрял — и всё.